Интервью

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 08 Февраль 2019; Просмотров: 7910

Валерий Коннов: "Вот приз и грамоты, наши награды. Нашу работу видели и оценили как в России, так и в Чехии".

Фото: Пражский экспресс

У руководителя Представительства Минобороны РФ по военно-мемориальной работе в Чешской Республике Валерия Васильевича Коннова командировка в Чехию закончилась в начале февраля. Сохранением и восстановлением захоронений российских солдат и красноармейцев в общей сложности он занимался четыре года — год в должности заместителя руководителя и три года непосредственно возглавлял представительство. Мы поговорили с Валерием Васильевичем о том, что удалось сделать за годы работы, какие сложности возникали, почему на памятниках появляются красные звёзды, а также узнали о его понимании роли Красной армии в освобождении Чехии и Праги.

— Валерий Васильевич, когда вы вступили в должность, у вас уже был какой-то план работ?

— У нас есть определённые направления деятельности. Мы входим в состав Управления по военно-мемориальной работе Министерства обороны РФ. Нам задают определённый вектор. Остальное всё решаем на месте, исходя из условий страны, её истории. Например, в Чехии были и Наполеоновские войны, и Первая мировая, и Вторая мировая. Много российских воинов здесь полегло.

— Есть ли какие-то приоритеты в вашей работе в Чехии?

— В последние годы приоритет — возвращение имён погибших и захороненных воинов. Мы восстанавливаем не только имена, но и выясняем их судьбы. Ищем родственников и доводим до них информацию. Разумеется, мы ведём работу по восстановлению воинских захоронений и содержанию их в достойном состоянии. Мы сотрудничаем с местными властями и патриотическими организациями. Устанавливаем место захоронения, наблюдаем, посещаем, определяем объём восстановительных работ. Нам часто помогают местные власти и чешские организации, Клуб «Пограничье» например, антифашисты и другие.

— Если исключить местные власти, то получается, что все перечисленные вами организации — общественные; но, как правило, в них нет профессионалов-реставраторов. Какой путь можно считать профессиональным в деле реконструкции захоронений? Есть методология?

— Некоторые памятники, где нет могил, являются памятными местами. Другие находятся на самих захоронениях. Мы не меняем их исторический облик, просто поддерживаем их в нормальном состоянии. В случае выявления новых имён — реставрируем, не меняя облика. Для ремонта любого захоронения мы делаем запросы в местные организации и действуем на основании их разрешений. Если памятники представляют историческую ценность, местные власти делают запрос в Министерство культуры. Иногда это сложно, это проблема, как в Праге на Ольшанах или в Оломоуце. Нужно было, например, делать памятник в первоначальном цвете, металл должен был использоваться только такой, никакой другой. Подключаются реставрационные мастерские с соответствующей лицензией.

Открытие памятника в Оломоуце. Фото: Представительство Минобороны РФ в Чехии по военно-мемориальной работе

— В Оломоуце, насколько мне известно, на памятниках были фотографии погибших, фотографии, которые люди размещали уже спустя годы после окончания войны.

— Мы проговаривали с администрацией города возможность проведения реставрации так, чтобы не портить исторический облик мемориала.

— Но вы демонтировали эти фотографии?

— Мы провели совещание с администрацией города, спланировали сделать отдельную стелу и вписать её в этот ансамбль. Все эти фотографии будут перенесены на стелу. Мы всё согласовали.

— Чьё это было предложение?

— Предложение не убирать было нашим. Родственники же привозили фотографии, и мы решили их поместить на стелу. Дело в том, что есть определённые каноны, есть архитектор, который это спроектировал, и никто не может просто прийти и повесить фотографию на понравившееся ему место.

— Даже если это могила родственников?

— Это не их могила. Там, в Оломоуце, общие захоронения находятся за центральной частью ансамбля. Люди прикручивали фотографии к постаменту. В Брно было порядка восемнадцати. Каждый приходил и в центральной части ставил свои фотографии. Всё-таки это исторический объект. Так делать нельзя. Мы все их сняли и перенесли на надгробья на поле, где реально лежат останки. И сейчас в Брно предстоит большая работа, надо вписать в ансамбль три тысячи фамилий, как это было в Соколове.

— Что за эти четыре года работы стало вашим главным предметом гордости?

— Мы сделали каталоги российских воинских захоронений на территории Чешской Республики — Карловарского и Пльзеньского краёв. Всех указали поимённо, сделали это своими силами.

— Где эти каталоги можно найти?

— В Министерстве обороны Чехии. В администрации, школах, музеях Карловарского края. В России, в Управлении, в архиве. Мы перепроверяли каждое имя, но ещё остались чистые страницы, работа продолжается. На днях Клуб «Пограничье» нашёл ещё две могилы. На стыках с Германией, в приграничье. Пльзеньский каталог находится в печати. Мы поставили задачу ежегодно выпускать по одному каталогу. Такие каталоги будут созданы по всем регионам Чехии.

— А из памятников?

— Оломоуц, Соколов. В Соколове мы установили две с половиной тысячи имён военнопленных. Впервые за всю историю. Мы сделали это на российские деньги, целый год всё представительство работало, устанавливали все имена. Дальше будет Брно, Фридек-Мистек. Все имена должны быть известны и увековечены. Ещё одно наше достижение — мы стали учить поисковой работе учащихся школы при посольстве РФ, и они тоже ищут. Даже посольства СНГ в Чехии принимали участие в поисковой работе, а теперь они принимают участие в занятиях, присылают студентов, хотят работать с поисковыми базами. Мы также выходим на ряд российских организаций, они тоже будут искать. Вот приз и грамоты, наши награды. Нашу работу видели и оценили как в России, так и в Чехии.

Мемориал военнопленным в Соколове. Фото: Представительство Минобороны РФ в Чехии по военно-мемориальной работе

— Давайте вернёмся к именам. Подход к восстановлению имён осуществлялся и до вас, но не всегда эта работа выполнялась качественно. Плиты с именами устанавливали, но сегодня на некоторых из них имён уже не видно. Такая вот работа ваших предшественников. Тот объём работ, который был сделан до вас, вы к нему принципиально не прикасались?

— Мы исправляем ошибки и ремонтируем воинские захоронения вне зависимости от того, когда они были установлены или отреставрированы, главный критерий — реальное состояние захоронений. Взять те же Ольшаны. Мы исправили памятники, на которых были ошибки.

— А Багирова? (На памятнике примерно с 2013 года указана неверная фамилия красноармейца, вместо Багиров — Бочаров. — Прим. ред.)

— Поймите нас правильно. Невозможно всё сделать одновременно, мы ограничены в средствах. Когда мы открывали памятник двадцати одному погибшему в Теплице на еврейском кладбище, я разговаривал с представителями еврейской диаспоры, и когда они спросили, сколько нам выделяется средств на ремонтные работы в год, они удивились. У них на одном кладбище больше финансирования, чем у нас на все воинские захоронения в Чехии.

— Можете сказать, как финансируется ваша организация?

— Финансируется Посольство РФ в ЧР, это порядка двухсот тысяч долларов в год. Опять же, мы благодарны администрациям чешских регионов; если бы администрации не выделяли средства или люди не помогали, как, например, депутат Европарламента Иржи Машталка, проводивший ремонтные работы за свой счёт, мы бы сделали гораздо меньше. Некоторые администрации выполняют масштабные ремонты. Реконструкцию на кладбище в Ходове мы сделали пополам с администрацией. Я был у гетмана Пльзеньского края, он выделил половину средств на издание Каталога российских воинских захоронений на территории Плзеньского края, создал рабочую группу по оказанию нам помощи в этой работе, потрясающий человек работал с нами, это историк и исследователь Милан Енчик. Разговаривал с гетманом Устецкого края Бубенечиком, он пообещал софинансирование в выпуске каталога российских воинских захоронений своего края и создаёт рабочую группу для совместной работы. К кому бы мы ни обращались, везде находили понимание. Люди понимают, что можно разорвать экономическое отношения, политические, но есть такая живая жилка, она трогает каждого человека — и это военно-мемориальная работа. Эту нить рвать нельзя.

— Вы сталкивались за время работы с отказами, неприязнью?

— Неприязни не было, но бюрократы… Приходилось, конечно, бороться с этим вездесущим племенем. Но отказы были вялотекущие. Тот же самый Оломоуц, они полгода только разрешение давали; ещё в одном месте мы получили разрешение, и вдруг раз — староста пошла на попятную, непонятно почему, бюджета это не касалось. В общем, как везде, совсем гладко не бывает.

— На некоторых памятниках после реконструкции появляются красные звёзды, с чем это связано?

— В последние годы есть тенденция: администрация ремонтирует памятник, и вдруг надпись на нём меняется. Получается, вместо благодарности красноармейцам пишут: «Жертвам Второй мировой войны». Вроде наши, а вроде и не наши лежат. Это, наверное, первые плоды 90-х, когда звёзды закрашивали. Мы их возвращаем. Иногда приходится доказывать, что они были. Ищем фотографии в архивах, иногда сами жители дают снимки. Тогда сами администрации возвращают звёзды. Это же символы. Люди погибали под красными знамёнами и звёздами.

— Не являются ли красные звёзды дополнительным сигналом для вандалов?

— Каждой эпохе присущи свои символы, те же серп и молот. Что тут обидного для чехов? Их же никто не упрекает, что у них львы. Вандал — психологическое состояние, патология. Если человек приходит на кладбище крушить, он будет крушить независимо от символов. Не бывает так, что человек бегает по кладбищу, умиляется, вдруг видит звезду — и сердце у него разрывается. Либо это психический больной, либо политически заинтересованный. Так было возле Пражского Града. Несколько раз, перед выборами, сбивали звезду на памятнике. И проблема не в памятнике — видимо, была задача нагнетать обстановку, чтобы решать свои определённые задачи. Пресс-секретарь президента Чехии сказал, что это сделали недоумки. Получается, от разбитого чешского памятника пострадал пресс-секретарь президента, который по своей инициативе восстановил звезду. Восстановил и высказался, памятник опять осквернили. Всё это продолжалось, пока шла предвыборная гонка. Там, у Пражского Града, стоит просто памятник, не захоронение. Его тоже ремонтировали за счёт спонсоров. Нам деньги выделяются на ремонт только тех памятников, под которыми кто-то лежит. А вандалы… В любой стране они есть — и у нас тоже, и в соседних странах.

— У вас есть какой-то контакт с чешской полицией, когда происходит осквернение?

— Нет. Посольство пишет ноту, а мы сообщаем в Министерство обороны Чехии. Они всегда оперативно реагируют, сами выезжают в случае вандализма.

— Вернусь на Ольшаны, к могиле Багирова. Каждую весну Владимир Поморцев проводит там экскурсии и рассказывает о Багирове, как о вопиющей ошибке, сделанной чешским представительством Минобороны. Почему бы не исправить фамилию и не забрать у него этот козырь из рук?

— Во-первых, большое ему спасибо за то, что он неравнодушен. В его работе по захоронениям много положительного. Есть и отрицательное. Но мы не делим людей на хороших и плохих. Мы сразу же попытались с ним связаться, у него богатейший архив, он нам всё рассказал. Мы не можем всё сделать, там же не один Багиров. Все деньги на это мы бросить не можем. У нас более тысячи захоронений в Чехии. Ольшаны — одно из воинских захоронений.

Фото: Владимир Поморцев

— Но оно в Праге.

— А чем красноармеец, который лежит в Брно или в Остраве, хуже того, кто похоронен на Ольшанах?

— Прага — это лицо, витрина, если позволите.

— Брно — витрина, Карловы Вары — витрина. Мы везде делаем дело. Здесь мы реагируем пропорционально. Сделали сколько могли. Всё это носит плановый характер. Если бы могли, сделали бы больше. Нет средств, чтобы сдвинуть огромный пласт работ. А красивые витрины мы уже проходили. Нужна правда, и наше представительство делает всё для её установления.

— Есть кладбище в Австрии, на котором похоронен дед Дерипаски. Дерипаска там провёл солидную реконструкцию. У нас на Ольшанах, если не ошибаюсь, лежит дед Петра Авена. Может, обратиться к банкиру?

— Думаю, он неплохо лежит, раз внук до сих пор не отозвался. Слышал историю, в других краях, не в Чехии, кто-то ещё и часовню построил, но только для своего деда… А ведь там ещё сотня человек лежит. Если наши мультимиллионеры… они же понимают, что путь на небо не банкнотами выстлан. Если он считает нужным, сделает предложение. Солдаты все равны. Никого не выделяем.

— В реставраторском деле, как и редакторском, есть различия между дефисом и тире. На первый взгляд это незначительная вещь, но когда знающие люди видят дефис между годами рождения и смерти, они говорят примерно так: «Солдатик и так мало прожил, а ему ещё и дефис поставили». Такое встречается здесь часто.

— Раз часто встречается, значит, этому не придаётся особого значения. Это специфическая специальность, у делающих памятники есть соответствующие шаблоны. Когда мы подаём им списки, они, может, делают чёрточки в зависимости от того, как принято в их стране. Может, они сами решают.

— Вы как-то влияете на шрифт?

— Главное, чтобы он был читаемый и достойный.

— Не так, как на Ольшанах, где в именах был ипсилон вместо русской буквы «у».

— Ошибки, конечно же, возможны. Первым делом, когда мы получаем списки, оговариваем шрифт. Например, были на памятнике большие буквы, а хотят сделать меньшие. Следим за читабельностью. Шрифты нам предлагают разработчики. Наше представительство занимается сверкой имён, поиском достоверных данных. По идее, на этом наша работа заканчивается. Но поскольку мы люди неравнодушные, то теребим всех подряд.

— В Минобороны РФ есть должность или отдел, отвечающий за художественную часть?

— Такого нет. Вопросы реставрации, конкурсы, работа с подрядчиками — всё это ответственность Посольства РФ в стране пребывания. Деньги идут через Министерство иностранных дел, выделяет их посольство. В начале года мы составляем план посещения воинских захоронений. Только в этом году мы посетили 383 захоронения. Это за один год.

— Получается, по одному кладбищу в день?

— Все подразделения нашего посольства ездят на захоронения, осматривают. Некоторые группы берут пять-шесть захоронений, школа берёт порядка десяти, генконсульства в Карловых Варах и Брно у себя смотрят, и мы постоянно находимся в движении.

— Сколько всего захоронений на территории Чехии?

— Свыше тысячи. Тысяча двести где-то. Периодически плюс-минус. Вдруг нам говорят — это не воинское захоронение, здесь никого нет, эксгумация была. Где-то год назад мы зашли в архив Минобороны и нашли списки перезахоронений за 1945—1946 годы. Нами в Чехословакии был оставлен батальон, который занимался укрупнением захоронений, они ведь были по всей стране разбросаны. Во Фридеке-Мистеке так было. Брно, опять же, там перезахоронили. Вот сейчас «пограничники» (Клуб «Пограничье». — Прим. ред.) сказали, что нашли ещё два захоронения. Мы поедем, посмотрим. Считайте, что прибавилось ещё два воинских захоронения. И столько же примерно памятных мест. Воинские захоронения всё же на кладбищах, а памятные места часто расположены в центре городов. Они больше на виду у людей. Например, тот, около Пражского Града, который отремонтировали на деньги спонсора.

Осквернённый памятник у Пражского Града. Фото: фб Иржи Овчачека

— Расскажите, что это за памятник.

— Это памятник павшим советским воинам. Он был обветшавший и подзабытый. А это единственный памятник, мимо которого проходят десятки тысяч людей, которые идут в Град. Мы нашли спонсора, он всё отремонтировал. Памятник чудесно стоял, потом началась политическая возня. Как я сказал одним товарищам, мы становимся жертвой ваших политических игр и разборок.

— У нас тоже возникают распри.

— Не до такой степени. У нас междоусобицы денежные.

— Мемориальное кладбище на Ольшанах. Там захоронено 437 солдат, в большинстве своём перевезенных из разных мест.

— Перевозились умершие из госпиталей. Погибали на окраинах, на подступах к городу.

— Существует мнение, что это кладбище было создано таким огромным, чтобы показать, как много здесь погибло людей, подчеркнуть заслуги Красной армии в освобождении Праги. А Владимир Поморцев, например, доказывает, что в центре города за Прагу пало порядка тридцати человек. Вы размышляли на эту тему?

— Интересный вопрос. Вот, говорят, Красная армия вообще не освобождала Прагу. Недавно показывали интересный ролик, там за медвежонком гонится пантера. Этот медвежонок — Пражское восстание, власовцы... В ролике он становится на лапы, и вдруг пантера (фашистская армия) пугается и убегает. Потом показывают крупный план: за медвежонком стоит медведь, в четыре раза его больше. Когда каток нашей Красной армии двигался сюда, отсюда бежали все фашисты, все! На машинах наших было написано: «На Прагу!» «За Пражское восстание». Солдаты шли, и погибали по дороге. Шли сотни километров. А сколько под танками погибло, в аварию попало. А шли они реально, и гнали перед собой немцев. Вся эта операция началась, потому что в Праге началось восстание, и надо было помочь.

— Владимир Поморцев часто публикует истории об установленных им причинах смерти солдат Красной армии: этот напился, упал, утонул, тот отравился. Получается, живо представление, что смерть на войне должна обязательно быть героической, в бою?

— Такое отношение кто-то подпитывает, чтобы принизить роль красноармейцев. Ну, выпил солдат в Праге спирт, а спирт оказался техническим. И что? Он бросил семью, детей, он шёл три года с боями для того, чтобы выпить в Праге и умереть? Это сейчас можно обвинять всех подряд. А этот тут заразился, а этот с самолёта упал, герой что ли? Каждый человек на войне делает свою работу, и он дошёл до Праги! Значит, десятки фашистов бежали отсюда из-за того, что он дошёл. И после этого он не герой, потому что он выпил здесь стакан? Не допускаете, сколько было отравлений? Я эти вопросы вообще не воспринимаю. Сколько было массовых отравлений, потому что немцы травили колодцы. Сколько без вести пропало, сколько в лесах банд было!

Не так давно узнал такую историю. Старшина, орденоносец. Нет боевых действий, вышел из машины. И пацан из гитлерюгенда кинул гранату... А старшина прошёл всю войну, был в орденах. Это дело случая, это война, не прогулка. Он бы никогда сюда не пришёл, если бы его не позвала история. Владимир Поморцев? Он не служил в армии. Он ходит с фотоаппаратом, захотел — повернул объектив направо, захотел — налево. Он не знает, что такое приказ. Выпить? Не зря же наркомовские сто грамм были. Где-то привычка была, а с другой стороны, как снять стресс? Солдат шёл сотни километров. Спирт же не просто расслабляет, это калорийный напиток. Люди, которые погибли, они погибли во имя великой цели, и относиться к ним нужно с огромным уважением.

Беседовала Ирина Шульц

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 06 Январь 2019; Просмотров: 6960

Ирина Безрукова в тифлокомментаторской кабинке. Фото: Ксения Угольникова

Актрису Ирину Безрукову в Чехии узнали гораздо раньше, чем её бывшего мужа Сергея Безрукова с культовым сериалом «Бригада». В фильме Яна Сверака «Коля» она сыграла маму русского мальчика, оставшегося в Чехии на попечении фиктивного мужа. Мы попросили Ирину рассказать, зачем она недавно приезжала в Чехию, а также узнали о новой профессии, которую она освоила.

— Ирина, недавно вы побывали на фестивале «Новый русский фильм», организованном посольством России в Чехии. Удалось ли вам встретиться с чешскими актёрами фильма «Коля» и, конечно, с Лилиан Малкиной, которая живёт в Чехии?

— Так получилось, что я пробыла на фестивале два дня с небольшим, представила российский фильм «Непрощённый». График мероприятий и встреч был достаточно плотный, из чешской группы мне удалось встретиться лишь с Яном Свераком и пани Мирой Гавиаровой. У нас нашлось полчаса для встречи. Режиссёр подарил мне книгу о фильме со своим автографом. Мы пили кофе и весело вспоминали съёмки. А с Андреем Халимоном (исполнитель роли Коли) и Лилей Малкиной мы провели прекрасный вечер за ужином в ресторане.

Кадр из фильма "Коля"

— Присутствовали ли вы на протяжении всех съёмок фильма «Коля», или уехали, отыграв свою роль?

— Я приехала за пару дней до съёмок моих сцен и смогла немного погрузиться в атмосферу фильма, побывать на съёмках некоторых сцен нашего фильма. Поближе познакомилась с малышом, роль мамы которого мне предстояло сыграть.

Кадр из фильма "Коля"

— Как вам работалось с чешскими кинематографистами?

— Прекрасно. У меня чудесные воспоминания. Организация картины была на очень высоком уровне. Всё было четко спланировано, и атмосфера была прекрасная на съёмочной площадке. После выхода картины в прокат я потом многократно бывала в Праге. Участвовала в съёмках русского фильма-сказки «Реальная сказка», часть сцен снималась в павильоне на студии «Баррандов». У вас прекрасные художники-декораторы и каскадёры — выше всяких похвал!

— Андрей Халимон, исполнивший роль мальчика Коли в фильме, так и не стал актёром. Что вам известно о его судьбе?

— После выхода фильма «Коля» у него было ещё несколько кинопроектов. Потом он выбрал бизнес. Но мне кажется, что он был бы рад сниматься снова, если представится такой шанс.

— Задумывались ли вы после съёмок фильма об эмиграции в Чехию?

— Мне очень нравится Чехия, но всерьёз я такой вариант не рассматривала.

Фото: Лара Бардина

— Читала, что вы освоили новую, не совсем обычную специальность — тифлокомментатор. Расскажите, как вы к этому пришли?

— Для начала стоит пояснить, что это такое — тифлокомментировние. Это описание предмета, пространства или действия, которые непонятны слепому человеку без специальных словесных пояснений. Если использовать простые сравнения, то это ближе всего к комментированию футбольного матча. Но когда мы не слышим футболистов, можно комментировать их игру как хочешь, не обращая внимания на время. Тифлокомментатор же должен молчать, когда говорят актёры, потому что зритель пришёл услышать в первую очередь именно текст произведения, он должен воспринять именно спектакль, а тифлокомментарий — это дополнительная звуковая история, как радиотеатр. Впервые я услышала это определение от Дианы Гурцкаи. Я тогда готовилась к премьере фильма «Реальная сказка», в котором я снималась. Диана попросила сделать к этой картине тифлокомментирование. На тот момент это слово я услышала впервые и даже растерялась.

Мне стало интересно, и я пошла учиться в институт «Реакомп». Включилась в учёбу, училась серьёзно. Дело в том, что я привела с собой коллег, и надо было доказывать и показывать всё на своём примере.

— В каких фильмах и на каких театральных подмостках зритель может вас увидеть сейчас?

— Шестнадцатого декабря меня можно увидеть в театре, на сцене Московского Губернского театра. Я играю в спектакле «Бесконечный апрель». Очень личный и трогательный проект. Приглашайте — сыграем с радостью его и в Праге.

— Есть ли у вас творческие планы, связанные с Чехией?

— Да, есть. Обсуждаю несколько вариантов. Мне приятно, что люди меня помнят, узнают. Но не в моих правилах рассказывать о проектах до их запуска в работу. Я увидела большой интерес к сотрудничеству и при общении с дипломатами русского посольства, где имела честь быть на обеде с российским послом и с коллегами-кинематографистами.

— Часто ли вы, живя в России, обращаете внимание на события, которые происходят в Чехии? Если да, то на какие?

— В основном интересуюсь событиями, связанными с культурой. Кинофестивалями. Ну и, естественно, смена президентов Чехии мимо меня тоже не проходит. В своё время по приглашению посольства России в Чехии я играла в Праге в «Русском доме», в спектакле по пьесе Вацлава Гавела. Тогда он был президентом.

— Для меня лично история маленького русского Коли, оказавшегося в Чехословакии среди чужих людей, — это аллегория жизни среднестатистического эмигранта, переехавшего в Чехию. И хорошо, когда её амплитуда именно так развивается: от неприятия до любви. Как вы думаете, это вечная история русского человека за границей — добиваться к себе любви?

— Думаю, что судьба каждого эмигранта индивидуальна. И зависит от многих факторов. Психологи говорят, что для адаптации в другой стране нужно около пяти лет. Разный менталитет, разные законы, обычаи, и это не всегда комфортно. Но я знаю многих моих земляков, которые нашли «своё место» в Чехии и чувствуют себя вполне комфортно. Чего я всем нашим соотечественникам от всей души желаю.

Беседовала Марина Нестерова

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 09 Ноябрь 2018; Просмотров: 8299

Фото: Marina Lystseva/TASS/Предоставлено Фондом ВАРП

Мирей Матьё, певица и легенда французского шансона, добавила в свой гастрольный график второй концерт в Праге. Из-за огромного интереса поклонников она решила выступить в Конгресс-центре 9 марта 2019 года. Первый концерт намечен на 8 марта. На концертах Мирей Матьё будет исполнять самые известные песни из своего богатого репертуара и длительной карьеры, во время которой она прославилась во всем мире. Имя Мирей Матьё одно из самых главных в мире шансона. Билеты на второй концерт можно приобрести в сети Ticketportal.

Мирей Матьё выступала в бывшей Чехословакии в 1967 году и в 1985 году в рамках фестиваля «Братиславская Лира». Затем она долго не приезжала в Чехию, вернулась она сюда в 2016 и 2017 годах. В полностью распроданном Конгресс-центре она блестящим голосом в сопровождении оркестра исполнила свои самые известные песни. Концерт длился два часа. За своё уникальное исполнение, харизму, прекрасное общение с публикой, Мирей Матьё несколько раз заслужила аплодисменты стоя.

Фото: JVS Group

Интерес к выступлению был огромным, билеты были распроданы в рекордные сроки. Недавно Мирей Матьё записала в Чехии новый видеоклип в интерьерах исторических помещений Пражского Града.

Фото: фб Милоша Земана

Пражский экспресс

Партнёрский материал

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 24 Август 2018; Просмотров: 7567

Карел Срп — многолетний руководитель «Джазовой секции», организации, которая в период нормализации в Чехословакии занималась подпольным изданием запрещённых книг и распространением музыкальных записей с Запада. В 80-х годах он был политическим заключённым. События 1968 года и всё, что им предшествовало, помнит хорошо, 50 лет назад ему шёл 32-й год. Мы попросили Карела Српа вспомнить вторжение в Чехословакию войск Варшавского договора 21 августа 1968 года, отрицательно сказавшееся на советско-чехословацких (и на российско-чешских) отношениях на десятилетия вперёд.

— В те трагические для Чехословакии дни вы были уже взрослым человеком. Помните всё как вчера?

— Я действительно помню всё очень хорошо, как вчера или позавчера. Но этап Пражской весны нельзя ограничить только теми десятью месяцами — с января по август. Надо хорошо понимать, что происходило здесь до Пражской весны. В 1959 и 1960 годах, например, освободили политических заключённых, оказавшихся в тюрьмах в результате процессов в 50-х годах, когда многие получили пожизненные сроки. Была оттепель, и демократии стало больше. Конечно, советизация никуда не делась, но уже не была такой крутой, как после 1948 года. Изменения происходили постепенно. Начались они в культуре и искусстве. Когда павильон Чехословацкой Республики стал лучшим на выставке в Брюсселе, для нас это был шок. Там, например, могли быть выставлены абстрактные картины, современная мебель, представлены новые стили одежды. В то время даже возник новый код языка! Появился новый словарь чешского языка. Запрещённые авторы, такие как Франц Кафка, начали издаваться. И даже возникла серия «Немарксистская библиотека», в которой печатались западные философы, правда, левые; несмотря ни на что какие-то отношения с Западом уже существовали. Когда пришла Пражская весна, то это были скорее изменения наверху, в политической власти. Ни с того ни с сего был отозван президент Антонин Новотный. И функции в компартии разделили, и появились какой-то Дубчек и какой-то Цисарж. И всё начало очень динамично развиваться. Общество заговорило, что не хочет цензуры; хотя цензуры формально и не было, но всё контролировалось коммунистической партией. Газеты стали больше писать о Западе. Люди начали больше ездить за границу. Так как не было паспортов, выдавались «выездные документы» — такая бумага, которая давала право поехать путешествовать на Запад, если вас кто-то пригласил и если у вас есть 20 долларов. Люди привозили из поездок каталоги самого дешёвого немецкого Торгового дома «Неккерман», и за неделю каталог мог обойти весь микрорайон. И все вздыхали: «Ах, если бы здесь было так же, как на Западе!». Перестали даже глушить «Свободную Европу». Обновлялись международные отношения. Появлялись новые слова и даже новый способ поведения. Это было большое послабление для гражданского общества.

Советский Союз понимал, что чехословацкая компартия уже не всё контролирует. Люди стали говорить: «А почему здесь должна быть только одна политическая партия? Почему не может быть больше?». Начали критиковать политический режим. А Дубчек, Смрковский, Цисарж и другие, так называемые либеральные политики, всё ещё в Конституции удерживали пункт 4 о ведущей роли коммунистической партии. Новотного отозвали, а президентом избрали генерала Людвика Свободу. Он до этого был разнорабочим в крестьянском кооперативе, потому что ранее коммунисты отстранили его от всего, хоть он и являлся одним из освободителей Чехословакии.

Сюда начала поступать заграничная пресса (левого толка, конечно). Стали приезжать музыканты с Запада. Страна постепенно поворачивалась за Запад, что, понятное дело, Советский Союз и ГДР не приветствовали. В Чехословакии были запланированы и проведены большие военные учения всех пяти армий Варшавского договора. Об этом много писали газеты. И люди знали, что в их стране присутствует полмиллиона иностранных солдат. Вместе с этим от Брежнева постоянно звучали заявления о том, что социализм в ЧССР находится в опасности.

Да, он был в опасности, потому что в течение ближайшего времени здесь планировалось основать ещё одну политическую силу. И всё бы пошло совсем иначе. Но однажды Советы сказали: «Хватит!».

Армия пяти стран находилась на учениях в лесах, а на фоне этого происходили постоянные встречи и переговоры Брежнева с Дубчеком. Дубчек в то время был нашей иконой. Коммунистическая партия была популярна как никогда (и уже такой никогда не будет). Люди массово вступали в партию, которая вела общество по правильной политической и экономической линии, а главное — была открыта к изменениям, которых требовали люди. Но люди не выступали за возвращение капитализма или не дай бог фашизма, люди хотели «социализма с человеческим лицом». Коммунисты на Западе — в Италии, Франции, Югославии — не понимали, что это такое — «социализм с человеческим лицом». Говорили, что социализм может быть только один, к чему ещё «человеческое лицо»...

Советы сюда постоянно ездили и твердили об опасности для социализма. Кульминацией стали две встречи — в Чиерна-над-Тисой и в Братиславе. А 21 августа случилось вторжение.

Полностью интервью можно прочитать в печатной версии газеты "Пражский экспресс", которая продаётся в ларьках печати и магазинах с русскими продуктами.

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 16 Июль 2018; Просмотров: 6933

В пятницу, 13 июля, в Праге открылась выставка российского художника Васи Ложкина «Русская пропаганда». Перед вернисажем мы встретились с самым весёлым художником современной России.

– Через полчаса у вас откроется первая заграничная выставка. Волнуетесь?

– Конечно! (смеётся). Это, скорее, такое радостное переживание. Любая выставка – это событие, мероприятие, люди. Это как концерт. Эмоциональный подъём. Именно эти эмоции я испытываю, а какого-то страха у меня нет.

– В пресс-релизе от первого лица было сказано, что пропаганда идёт на человека со всех сторон и его оболванивают. Ваша выставка называется «Русская пропаганда». Если мы рассмотрим Чехию, где вы в Европе выставляетесь впервые, как «условный Запад», можно ли сказать, что ваша выставка –это зеркало?

– Отчасти да. Мне вообще кажется странным понятие русской или российской пропаганды. Можно пропагандировать что угодно, например, здоровый образ жизни, а если мы пропагандируем Россию, то часто это воспринимается в негативном смысле. Будто Россия – это что-то плохое. Россия – это же что-то хорошее, прекрасное.

– Безусловно, Россия прекрасна. Но ваши картины отображают её нарывы, раны, мозоли..

– Да, у нас всё есть, у нас большая страна и она очень эмоциональная. Конечно, я не представляю своей выставкой всю Россию. Она очень многоликая. Да и всё моё творчество – это не отображение реальности, это, скорее, пропускание через себя этой реальности. Это не карикатура «утром в куплете, вечером в газете» или наоборот, а, скорее, это игры подсознания. А сама тема пропаганды на мой взгляд очень смешная. Это, скорее, пародия на пропаганду.

– Вы думаете, карикартуры, сатира одной отдельной взятой страны будет понятна в другой стране? Вам интересна эта реакция?

– Понятия не имею, будет ли понятна. Реакция, конечно, интересна. Я всегда сомневаюсь, поймут ли мои картины не русскоязычные люди. На многих картинах есть надписи, понятно, что можно сделать перевод, но есть игра слов, которая понятна только носителю языка. И все эти страшилки или наоборот веселухи они ментально близки людям постсоветского пространства. С другой стороны, все люди на планете Земля живут одними и теми же базовыми ценностями – будь то хорошая успеваемость детей или возможность сыто поесть. Все хотят одного. И у меня очень много человеческих сюжетов. Это юмор и сатира на обыденные вещи, которые происходят с любым человек, несмотря на то, какой он национальности. Человек испытывает страх, восторг… у меня на картинах в основном какие-то пиковые состояния и эмоции. Похмелье, например. Думаю, чехи также испытывают похмелье, как и русские.

– То есть, отбор картин для выставки происходил не только по теме «Русская пропаганда»?

– Название выставки, скорее, провокационное. В России бы с таким названием эта выставка была бы не понятна и не интересна. Можно было бы назвать её «Красивые цветы» и это было бы равноценно. То есть, никак.

– А вы считаете, что в Чехии это название привлечёт внимание?

– Думаю, да.

– В российской прессе однажды написали, что вы считаете себя «православным сталинистом». Это стёб?

– Это ещё у Сорокина было – «православный коммунизм». Мне показалось очень смешным.

– Какие-то картины вы писали специально для выставки?

– Да, картина «Русская пропаганда» и ещё несколько, например, «На Запад». Вы выбирали, чтобы это было интересно. На складе, конечно, картин больше. Почему картины так нравятся людям? В них есть некая недосказанность и свобода для фантазии. И зритель таким образом становится неким соавтором.

– Ваши картины нравятся и либерально настроенной части общества, и, скажем так, партиотической. Как вы думаете, почему?

– Потому, что я не за политику цепляюсь, а за человеческие чувства, а они у всех одинаковые. А люди уже сами придают этому политическую окраску, потому что очень многие этой политикой увлечены как футболом. И они эту политику проецируют на всё – на любую статью, картинку.

– А будет картина о футболе? Вернее, о ЧМ по футболу в России?

– Нет, потому что я не отображаю реальность как таковую. В моих картинах – параллельная реальность. Грубо говоря – репортаж из параллельного мира. Мне не очень интересно, что происходит сейчас.

– Но была же у вас норвежская лыжница?

– Так это же смешно! Она вызвала такую бурю эмоций! Хотя я ничего туда не вкладывал. Просто нарисовал мужеподобную тётку. У людей начался взрыв в головах. Опять-таки, речь идёт об эмоциях. Если что-то делать на злобу дня, надо работать в газете – каждый день рисовать карикатуры. У меня же картинки такие, что человек повесил её к себе на стену и смотрит, а если она потеряла актуальность, то ему перестаёт быть интересно. Я же коммерческий художник, и если я продаю картину, то я предполагаю, ставя себя на место этого человека, чтобы она повисела у меня хоть какое-то время. Хотя мне, конечно, всё равно. Он может её купить и сжечь в печке.

То же самое с футбольным чемпионатом – он прошёл и о нём все забудут. В наше время, перенасыщенное информацией, забывается то, что было неделю назад. Я даже ставил некий эксперимент: беру одну и ту же картинку, можно её раз в месяц постить в фейсбуке, одну и ту же, и люди также продолжают восхищаться и удивляться – они уже не помнят, что было месяц назад.

– А какая из картин самая дорогая на выставке, вы же их продаёте?

– Теоретически да. Я не думаю, что их кто-либо купит. Я сомневаюсь в кредитоспособности местного населения. Мы же в России богато живём. А здесь наши каждую копеечку считают. Я с богатыми нашими за границей не встречался.

– Возникало ли когда-то у вас желание уехать жить за границу?

– Только разве что в Прагу, потому что она красивая.

– И что препятствовало?

– Я не знаю ни слова по-чешски. Я не знаю, что здесь делать, кому я здесь нужен. Условно говоря, если бы у меня был триллиард миллиардов долларов, я бы купил себе здесь домик и приезжал наслаждаться городом, вкусной едой, приятными людьми.

– А в России вам свободно живётся? Вас случайно не приследует Кэ-Джи-Би?

– Нет, Кэ-Джи-Би меня не преследует, я на них работаю.

– А, ну конечно, я и забыла!

– Есть же мнение, что в России невозможно критиковать власть…

– О чём речь? Вот вы увидели здесь критику власти, я даже про это думать не думал. Что там критиковать? Это же скучно. Не потому что это страшно, а потому что это скучно. Это очень сужает круг зрителей. Это означает занимать какую-то одну сторону и отсекать огромное количество других людей – это глупо. Конечно, как у гражданина у меня есть какая-то своя гражданская позиция. Но как художник я занимаюсь украшением мира, я делаю весёлые разноцветные картинки, а не пытаюсь изменить мир. Я рисую картину не потому что я хочу заострить внимание на какой-то проблеме, я рисую, потому что у меня есть внутренняя потребность. Любым художником движет тщеславие, творческий порыв. А всё остальное – это чисто наносное, пиарка. Поэтому в данном случае заниматься критикой власти – это скучно. Есть масса людей, которая этим занимается и получает от этого удовольствие, это их стихия, зачем мне туда нырять, мне там совершенно нечего делать.

Беседовала Ирина Шульц

Фото: Ирина Шульц

Выставка продлится до 29 июля в галерее Nadace pro rozvoj architektury a stavitelství по адресу: Václavské nám. 833/31. Открыто с 10:00 до 20:00. Входной билет – 149 крон.

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 04 Июнь 2018; Просмотров: 8169

Фото предоставлено Ольгой Жерносек

Ольга Жерносек (на фото), врач-пульмонолог родом из Беларуси, недавно обратилась с открытым письмом в Чешскую медицинскую палату. Её беспокоит ужесточение чешских законов в отношении врачей-иностранцев. Ольга сама прошла весь путь от апробации до аттестации и теперь является чешским доктором. Но она готова бороться за права своих коллег-иностранцев иметь возможность работать в Чехии и получить такой же статус.

— Ольга, расскажите подробнее, что вас заставило обратиться в Чешскую медицинскую палату?

— Это было связано с тем, что в июле минувшего года в Чехии приняли новый Закон о последипломном образовании, который затрагивает и вопросы апробации; и если исполнять все пункты этого закона, то врач-иностранец на сегодняшний день не может пройти весь процесс апробации. Отличие от старого закона в том, что во второй части апробации — практике — теперь сказано, что её надо проходить в больницах, имеющих специальную аккредитацию для прохождения практической части апробационного экзамена. По данным на апрель, ни одна больница в Чехии такую аккредитацию не имела. Это значит, что врачи, которые сдали тесты и должны были бы приступить к практической части, не имеют такой возможности.

— А больницы пытаются получить аккредитацию?

— Ранее пятимесячную практику можно было пройти в любой больнице. Там всегда был врач (školitеl), который присматривал за врачом-практикантом. Этих пяти месяцев хватало, чтобы врач-иностранец понял систему здравоохранения Чехии, какие-то нюансы, отличия, и шёл на устный экзамен.

По новому закону врач-иностранец должен проходить практическую часть в разных отделениях. Например, месяц в хирургии, месяц в гинекологии, месяц в педиатрии и т. д. Раньше больницы были заинтересованы взять такого врача, который проходил у них практику, учили его полгода, потом он сдавал апробационный экзамен и оставался у них в отделении работать. Сейчас больницы не очень заинтересованы получать аккредитацию, так как врач полгода ходит по разным отделениям и отсутствует там, где он необходим. И потом неясно — сдаст ли он апробационный экзамен с первой попытки и останется ли работать.

— Ваше открытое письмо было как раз таки посвящено этой устной части. В чём там вы видите проблему?

— Устный экзамен сильно не изменился. Он проходит так: врач, который прошёл практику, идёт сдавать устный экзамен. Экзамен проходит два раза в год. Первая часть — защита истории болезни. Там есть пять историй болезни, которые написаны во время практики. Экзаменатор может выбрать любую, и врачу-иностранцу необходимо её защитить. Сам экзамен — это четыре билета по четырём основным направлениям: терапия, педиатрия, хирургия и гинекология. В некоторых билетах два вопроса, в некоторых три. Всего это 10 вопросов со всей медицины. На экзамене сидит только один профессор. Когда экзамен принимает только один человек, то его оценка более субъективна, нежели оценка комиссии. Поток врачей-иностранцев в последние месяцы увеличивается, об этом пишет и Чешская медицинская палата. Из их последнего сообщения: в феврале число врачей-иностранцев, подавших прошение на членство в Чешской медицинской палате (членство обязательно), впервые за всю историю превысило число чешских врачей. Всего было принято 85 врачей, из них 17 из Словакии и 33 из других государств (31 врач с Украины). Но опять же, это сравнение сделано во время, когда чешские врачи ещё не окончили учёбу.

— Проблема в нехватке в Чехии врачей есть. Чешские врачи уезжают работать в Германию и Англию.

— Но решение проблемы не в том, чтобы принять как можно больше иностранцев. Любая страна заинтересована, чтобы на местах работали «свои». Нужно найти такой компромисс, чтобы и чешский врач хотел здесь остаться, но чтобы и врач-иностранец, который хочет стать чешским врачом, имел эту возможность. В настоящее время такой возможности нет.

— Мы в газете делали публикацию «Русскоязычные врачи», и специалистов в разных областях было достаточное количество. И мы рассматривали только Прагу и пригород. Значит, не всё так плохо?

— Раньше да, врачи имели возможность сделать апробацию. Я приехала пять лет назад и делала всё согласно закону: нострификация, потом тесты, практика и устный экзамен. Это всё длилось два года. А сейчас, если придерживаться нового закона, этой возможности нет, нет таких больниц, которые бы имели аккредитацию на практическую часть. Закон принят, но он не работает. Есть больницы, которые подали заявления на аккредитацию, но закон не совсем доработан. И не понятно, что делать врачам, которые уже приехали и работают: будут они работать по старым требованиям или по новым?

— Вызвало ли ваше письмо какую-то дискуссию в профессиональном чешском сообществе?

— Пока к дискуссии из известных персон присоединился президент Чешской стоматологической палаты Роман Шмуцлер, но ситуация у стоматологов немного отличается от нашей. Он говорил, что у них уже есть аккредитованные ординации, куда иностранные врачи-стоматологи могут прийти на практику. У нас, у лечебников, к сожалению, таких больниц нет.

Не совсем ясны требования к врачу-иностранцу, который сюда приезжает. Если мы смотрим на него как на выпускника чешского вуза, который ещё не закончил учёбу, то хотелось бы, чтобы требования были одинаковые, как к выпускникам чешских вузов. Недавно коллега адресовал вопрос министру здравоохранения Чехии и получил ответ, что объём апробационного экзамена соответствует объёму чешского госэкзамена. Получается, если следовать требованиям Министерства здравоохранения, то врач-иностранец должен сдать четыре госэкзамена в течение одного дня. Чешские врачи сдают госэкзамены раз в три месяца (четыре экзамена). Если чешский врач не сдаст один госэкзамен, то он пересдаёт только тот, который не сдал, а все остальные ему признаются. У врача-иностранца всё иначе. Например, он сдал педиатрию, гинекологию, хирургию, а терапию не сдал. И через полгода он снова идёт на все экзамены. Он пересдаёт всё. И, конечно же, стоит упомянуть, что весь процесс апробации иностранец должен оплатить. Нострификация стоит 3000 крон, первая часть апробационного экзамена — тесты, первая попытка — 3000 крон (1500 крон за каждый тест), последняя часть апробации — устный экзамен, 4000 крон за первую попытку. Каждая попытка потом стоит больше (например, устный экзамен: третья попытка — 9000 крон).

— Учитывает ли чешская система практику, которую уже имеет иностранный специалист?

— Что касается апробационного экзамена, нет. В этом и проблема: если мы смотрим на него как на выпускника, это одна вещь. А сюда едут специалисты в основном уже поработавшие и накопившие опыт, опытные врачи. Понятно, что для врача, проработавшего 20 лет хирургом у нас, сложно потом сдавать гинекологию, терапию, педиатрию на уровне выпускника, который только окончил университет. Но если чехи хотят, чтобы мы сдавали экзамены как выпускники, нам, иностранцам, остаётся это только принять, и мы будем этого придерживаться. Тогда пускай этот экзамен будет разделён как госэкзамен чешских врачей, будет экзаменационная комиссия, и та часть, которая сдана, будет признана хотя бы на какое-то время.

— В Чехии, согласитесь, существует бытовая дискуссия о том, что врачи из России, Украины, Беларуси — с Востока, как говорят чехи, — априори хуже чешских.

— Сложно судить. Везде есть отличия. Моё образование, как мне кажется, было более теоретическое и менее практическое. У чехов больше практики, их медицинские факультеты находятся при больших клиниках. Сравнивать качество сложно. И всё это субъективно.

И в заключение хотелось бы пожелать, чтобы врачи, хорошие специалисты, которые учились у нас, имели возможность приступить к апробационному экзамену, и чтобы последняя часть этого экзамена, от которого зависит иногда и дальнейший путь врача-иностранца, была более объективна.

Беседовала Ирина Шульц

Онлайн петиция, составленная Ольгой Жерносек

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 29 Май 2018; Просмотров: 6272

21 апреля в клубе Naš klub состоялся монетизированный Поэтический баттл. Формат этого проекта предполагает денежный приз, победителя выбирают зрители. Победителем стал резидент театра «Грани» Андрей Ландау. Мы побеседовали с ним, и вот что он нам рассказал:

— Андрей, вы выиграли в монетизированном Поэтическом баттле денежный приз. Что для вас значит эта победа?

— Конечно, в первую очередь это деньги, на которые можно купить поесть и так далее. Ну, а во вторую, это первые деньги, которые я заработал своими стихами, что формирует уже немного другое отношение к профессии. Например, раньше я не решился бы назвать своё творчество «профессией».

— Голосование, определившее победителя в баттле, насколько нам известно, проводилось среди обычной аудитории, находившейся в момент проведения конкурса в зале. Аудитории, которая не имеет опыта поэтической или литературной критики. Вам не было страшно, что эти не искушённые в поэзии люди не оценят должным образом ваше творчество?

— Нет, мне было любопытно. Я имею примерное представление, как сейчас оценивают стихи критики, так что мне хотелось получить отклик непосредственно от читателя, а не от аналитика. Я всё-таки в будущем рассчитываю на общение с более широкой аудиторией.

— Разрыв между баллами участников в финале был минимальный. Как вы считаете, почему зрители выбрали именно вас?

— Потому что во втором туре я прочитал хорошие стихи. Мне кажется, этого вполне достаточно.

— Андрей, вы считаете себя поэтом?

— Да, считаю.

— Почему?

— А если нет, то зачем мне тогда вообще писать? Помню, кто-то сказал: «Притворяйся, пока не получится».

— Как вы считаете, откуда и куда движется современная русская поэзия?

— Я не могу сказать, что поэзия куда-то движется или двигалась. Но если говорить о современной русской поэзии, она, мне кажется, не слишком серьёзно сама к себе относится. Шила в одном месте не хватает.

— 26 мая состоится Баттл монологов. Вы будете в нём участвовать?

— Конечно. От работы не отказываются.

— И последний вопрос: как вы планируете потратить уже выигранные деньги?

— Отдам долги.

Беседовал: Александр Васильев

Фото: Гузаль Азизова

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 17 Апрель 2018; Просмотров: 6364

30 апреля впервые в Праге выступит группа из Вены Princesse Angine. Эту русскоязычную группу, тексты и музыку для которой пишет солистка Ксения Островская, уже хорошо знают в России. А вот в Чехии, несмотря на близкое соседство, только начинают узнавать. И чтобы предварительное знакомство состоялось, мы попросили Ксению ответить на несколько вопросов.

– Ксения, как вы оказались в Вене и как собрали команду? Объясните нашим читателям и вашим будущим слушателям название группы.

– Я уехала в Вену в 13 лет с родителями, мой отец работает в Венском университете. В 16 лет я вернулась в Петербург, окончила университет по специальности художник декоративно-прикладного искусства, после чего продолжила обучение на графическом отделении Венского университета. Со второго переезда в Вену и начались песни, потом, четыре года назад, появилась группа. «La Princesse Angine» – моя любимая сказка для взрослых французского сюрреалиста Ролана Топора, безумная и серьёзная. Очень рекомендую к прочтению, тем более что русский перевод просто изумительный.

DANCING (CЛУШАТЬ)

Princesse Angine – ведущий авторский русскоязычный музыкальный проект в Вене. Главной особенностью песен Princesse Angine являются яркие мелодии и осмысленные тексты о трудной борьбе +/-двадцатипятилетних с мирозданием и постмодернизмом.

– Вы себя позиционируете как группу, работающую в традициях русского, питерского рока. А большинство ваших клипов воспринимаются как панковские. Я права? Кто их придумывает?

– Насчёт отсылки к русскому року – да, то, что мы делаем – поэтический рок, в традициях Кормильцева или Дягилевой. В плане музыки мы стараемся смотреть шире. Большая часть моих музыкантов – австрийцы, у них нет «наших» музыкальных привычек в голове. Плюс, конечно, аранжировки для струнного трио. Именно эта комбинация, на мой взгляд, делает наше совместное творчество оригинальным. Мы экспериментировали с элементами панка, но новая программа, с которой мы едем в Чехию, это скорее поп-рок. А что касается клипов – это тоже всегда совместное творчество, только к музыкантам добавляются ещё и режиссёры с операторами.

– Ваше выступление в Праге запланировано на Вальпургиеву ночь – 30 апреля. В Чехии в этот день «жгут ведьм», а в Австрии?

– Кажется, эта любопытная традиция здесь осталась в Средневековье. Но в Праге мы будем жечь на сцене, правда, без ведьм.

ОФИЦИАЛЬНЫЙ КАНАЛ (СЛУШАТЬ)

– Вы впервые будете выступать в Праге, хотя в Чехии вы не в первый раз. Насколько я знаю, был концерт в Брно. Какая публика тогда пришла на концерт? Какую публику вы ждёте в Праге?

– Так сложилось, что в Брно у нас есть концертный организатор, так что 29 апреля мы будем выступать там в пятый раз. У них есть чудесный клуб Music Lab, в подвале консерватории. В основном к нам приходит русскоязычная публика, но не только. Нам очень нравится у них, концерты всегда проходят на «ура». Очень надеемся, что и в Праге всё сложится. Мы довольно редко выступаем большим составом, со струнными, так что возможность практически уникальная.

Princesse Angine - проект, неординарный во всех отношениях. Это авторские тексты, берущие своё начало в петербургской поэтической традиции в обрамлении рок музыки с элементами классики, джаза и фолка. Это семь музыкантов из четырёх стран. Синтез, который, пожалуй, возможен только в столице музыки, Вене. Это лёгкая самоирония и непрекращающийся поиск чего-то большего. Песни Princesse Angine отпускаются без рецепта врача и способствует борьбе с депрессиями, солнечными ударами и авитаминозом.

– Трудно ли в Европе петь по-русски, я имею в виду, прославиться с русским рок-репертуаром?

– Мы всё-таки очень текстовые, так что прежде всего у нас, конечно, русскоязычный слушатель. В Вене, в этом смысле проблем нет, но для нас путь на большую сцену всё равно лежит через Россию. Мы стараемся выступать там несколько раз в год, но это тоже очень непросто.

СТАРШЕ (слушать)

– Будет ли афтепати после концерта?

– После концерта можно будет пообщаться и поделиться впечатлениями, давайте назовём это афтепати.

Вопросы задавала Ирина Шульц

Фото: Даша Кучер

Билеты на концерт можно приобрести в кассе клуба Frее Masonic Club (Týnská 10, Praha 1) или забронировать по имейлу: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.. Цена: 200 крон, студенты – 150 крон.

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 16 Апрель 2018; Просмотров: 8385

Фото из архива Виктории Мхитарян

Многие русскоязычные жители Чехии видели торты Виктории Мхитарян(Victoria Mkhitaryan) в Фейсбуке или на её сайте, есть и те, кому повезло больше: они видели их в непосредственной близости, очень узкий круг имел счастье быть одаренным таким тортом. Все они сходятся в одном: торт от Виктории — это шедевр, произведение искусства, впечатление и эмоции на всю жизнь.

Учитывая, что Виктория начинала как непрофессиональный кулинар, было интересно узнать, как домохозяйка, мать троих детей, оказавшись в Чехии, нашла дело всей своей жизни. Сейчас она единственный в Праге русскоязычный специалист, работающий на таком высоком уровне кондитерского искусства.

— Виктория, в Чехии вы живёте уже не первый год. Что предшествовало тому, что вы за последние два-три года забрались практически на кондитерский Олимп?

Подробнее...

Подробности: Категория: Интервью; Опубликовано: 23 Март 2018; Просмотров: 6113

Евгения Бильченко и Руслан Коцаба. Фото автора, сделано на смартфон

В феврале в Прагу приехали Евгения Бильченко и Руслан Коцаба. Поэтесса и журналист. Приехали, чтобы рассказать европейцам что-то важное, что они знают об Украине, где живут, о войне, на которой побывали с обеих сторон фронта. Рассказать, что поняли за эти годы и как пришли к миротворчеству.

Евгения Бильченко — гений. Запомните это имя. А у гениев, тем более поэтических, редко бывает простая судьба. Сейчас Женя «наслаждается» преодолением трудностей сполна. Её выступления на Украине срывают и запрещают. Её имя находится на сайте «Миротворец». Но так было не всегда. Четыре года назад Женю провозгласили «Поэтом Майдана» за её стихотворение «Я — мальчик». Стихотворение можно найти в Сети. Найдите. Оно, как бы вы ни относились к тем трагическим событиям февраля 2014 года в Киеве, не оставит вас равнодушным. А всё потому, что Бильченко — гений. И вот она в Праге. Участвует в дебатах, выступает в Сенате — критикует украинскую власть. Что же за эти годы с ней произошло? К сожалению, у нас не было времени поговорить о поэзии. Говорили о политике.

— Евгения, вы приехали в Чехию с какой целью? Рассказать европейцам свою правду?

— Я приехала с целью критики цветных революций на собственном примере, ибо я являюсь их живой сакральной жертвой; во-вторых, с целью помочь европейским левым, которые занимаются преодолением русофобии в Европе; и в-третьих, помочь наладить мосты диалога Россия — Европа не по либеральным лекалам, а по гуманистическим, для того, чтобы наконец-то решилась судьба Украины. На сегодняшний день Украина не является персонажем мировой политики и субъектом государственных решений, в стране хаос. Решать будут всё равно Запад и Восток. И вот чтобы судьбу Украины не решали Америка или Россия, а особенно Америка, мне бы хотелось, чтобы Россия и Европа выстроили диалог о судьбе Украины, поскольку Украина разнообразна и она расколота. Расколота в силу того, что националисты используют отличия пророссийских и проевропейских украинцев. И если Россия и Европа начнут взаимодействовать, они могут составить достойный восточноевропейский альтернативный вариант американскому глобализму.

— Евгения, а почему для этого вы приехали в Чехию, а, скажем, не в Германию или Францию?

— В Германию я уже ездила. В Германии у меня было несколько концертов, и довольно удачных и многолюдных, если говорить о поэтических выступлениях. Встреча со студентами Гермерсхаймского университета, факультета славистики, русского языка и германистики, состоялась в немецкой университетской винотеке, потому что завкафедрой — сторонник американской политики в странах Ближнего Востока — узнав, что я нахожусь на ресурсе «Миротворец» как человек, который отрицает российскую агрессию в Донбассе, запретила мне контакты с немецкими студентами.

— Вы думаете, что Чехия именно та страна, где вас поймут и услышат?

— Здесь живут мои читатели, которые впервые пригласили меня на поэтическое выступление. И когда я приехала сюда, я познакомилась с человеком, назовём его Самуил, который является выходцем из Одессы, который пострадал на Куликовом поле, чей товарищ был убит на Греческой площади, и который представляет Антимайдан. Мы сошлись в миротворчестве, и, собственно говоря, всё, что происходит сейчас, из-за него.

— Чего вы ждёте от дебатов и встречи в Сенате?

— Эти два дня будут тяжёлыми. От дебатов с либералами я ожидаю, как минимум, чтобы они пришли, потому что некоторые блогеры и лидеры мнений уже отказались посещать дебаты, поскольку испугались живой правды о событиях на Украине. Значит, минимальную задачу, которую мы должны решить — чтобы они пришли и дискутировали с нами. Второе — это информирование чешской либеральной общественности о том, что действительно происходит на Украине, чтобы Европа на уровне думающих людей перестала быть транслятором единственной парадигмы, претендующей на господство в мире, то есть это парадигма американского глобализма. Меня интересует преодоление русофобии в Европе.

— Как вы, в прошлом украинская националистка, пришли к идее борьбы с русофобией?

— Я человек в первую очередь славянский и очень остро чувствую славянские корни. Свои духовные исследования я начинала с культуры Киевской Руси, то есть с общего наследия русских и украинцев, и как человек, который склонен поддерживать людей в страданиях, что издревле являлось славянским качеством, я выразила сочувствие по отношению к Украине в её национально-освободительных исканиях. Многого я тогда не знала, потому что на сегодняшний день Украина находится в информационном коконе. Присутствуют официальные списки запрещённых писателей, блогеров. Ни одного русского или нелиберального западного канала на Украине нет, а если есть, то это оппозиционные каналы или Интернет, где нужно искать информацию. Наверное, эта некая славянская наивность и романтичность, а также неосведомлённость и частичное ивано-франковское происхождение, благодаря которому я некоторое время находилась под влиянием национального дискурса. Я и Майдан поддержала, потому что милосердие и сочувствие к павшим было выше всех иных причин. Когда я начала получать иную информацию, начав общаться с ополчением, с мирными людьми, которые живут в Донбассе, я поняла, что между ними и нами нет никакой разницы, кроме той, которую изобрели политики и украинские националисты. Если убрать украинских политиков и националистов, вновь восстановится то славянское единство, с которого, например, начиналась моя исследовательская работа.

— Откуда в вас такой сильный антиамериканизм?

— Наверное, в моём антиамериканизме проявляются некоторая свойственная поэтам нетерпимость и стремление, возможно, как-то гиперболизировать какие-то вещи. Но ничего не рождается на пустом месте. Мой протест против либеральной системы начался после факта фиксации мною у русских либералов двойных стандартов по отношению к Украине. Моя возмущённость этими двойными стандартами тоже была двойной. С одной стороны, как гражданке Украины, мне было неприятно, что русские либералы обвиняют кремлёвцев в помощи добробатам в Донбассе, но сами они об Украине судят так, будто они там были и знают ситуацию. Более того, для своих политических целей они используют украинских националистов. Мне неприятны двойные стандарты, и я ожидаю от человека, который говорит о борьбе за возможности развиваться для каждого, странную слепоту в отношении Одессы и Донбасса. И вторая причина та, что, как поэт, я очень не люблю лицемерия, поэтому любая честность, даже если это ужасающая честность, для меня понятнее и я буду знать, что с нею делать. Бороться с ней или корригироваться с ней, если она соответствует моим моральным принципам. Но когда я вижу виляния и попытки применять не только двойные, но и тройные стандарты, поэтическую душу это возмущает.

— Почему мы начали антиамериканизмом, а закончили у русских либералов?

— Я считаю, что русские либералы, в отличие от русских демократов и диссидентов, которые в СССР сидели в тюрьмах, исповедуют идеологию американизма. Это не борцы за свободу, это борцы за зарплату.

Беседовала Ирина Шульц