Российская писательница Яна Вагнер 25 сентября в Брно и 27 сентября в Праге представит перевод своей книги «Кто не спрятался». На чешском она выйдет под названием Spoluviníci. Яна Вагнер уже достаточно известный автор. Её первая книга «Вонгозеро» была переведена на 11 языков, а в ноябре этого года на ТНТ выйдет сериал «Эпидемия», снятый по роману. Сериалу пророчат большое будущее. Яна Вагнер для русскоговорящих жителей Чехии ещё может быть интересна тем, что она наполовину чешка. А действие её детективного романа «Кто не спрятался» происходит в горном отеле …в одной восточноевропейской стране.
Яна Вагнер. Фото: Ольга Паволга
— В своих интервью и в биографии вы только упоминаете о маме-чешке, которая приехала в 60-х годах в СССР изучать русский язык, да о том, что чешское Рождество для вас – праздник детства. Расскажите, пожалуйста, поподробнее о чешской части своей семьи, о том, что вас ещё связывает с Чехией, знаете ли вы язык, историю Чехии, передадите ли этот багаж своему ребёнку?
— Все верно, Вагнер — не псевдоним, а фамилия моей мамы, которая действительно приехала в СССР учиться и познакомилась с моим отцом, когда он приходил в общежитие для иностранных студентов играть на гитаре. Я родилась в 73-м, и когда родители пришли в ЗАГС меня регистрировать, чиновница долго уговаривала их выбрать мне «нормальное русское имя, чтобы девочку не дразнили». Я была единственная Яна не только в классе, но и во всей школе, и какое-то время в самом деле страстно мечтала быть Леной Ивановой.
Так сложилось, что дома мы всегда говорили по-русски — поначалу из-за папы, который не сразу выучил чешский, а потом привыкли, и даже сейчас, хотя родители тридцать лет назад развелись, мы с мамой говорим по-русски. Но в детстве я каждое лето проводила целый месяц у бабушки с дедом в деревне Радешин недалеко от города Литомержице со своими двоюродными сестрами и братьями (у меня их четыре), и на это время превращалась в обычного чешского ребенка. Поэтому у меня было два набора любимых детских книжек, мультиков и песенок, два разных детства и, конечно, два языка. Чешским я владею свободно и до сих пор говорю без акцента, хотя теперь бываю в стране гораздо реже. И раз уж все меньше выпадает случаев говорить на нем, стараюсь читать как можно больше чешских книг и смотреть современные чешские фильмы. Конечно, это не одно и то же, но язык я не потеряю, просто не позволю себе потерять.
А вот с моим сыном все уже иначе. Как всегда происходит с детьми эмигрантов, во втором поколении связь с языком слабее, а в третьем иногда исчезает совсем. Маленьким он болтал по-чешски довольно бойко, но теперь ему 26, и он говорит, как иностранец.
— Наверное, вы легко бы могли переехать в Чехию, почему этого до сих пор не случилось?
— По маме я чешка, по отцу — еврейка, литовка и латышка, и получить один из этих паспортов мне, скорее всего, и правда было бы не очень трудно. Но всерьез об эмиграции я задумалась только однажды, в августе 98-го. Тогда у нас случился дефолт, начали лопаться банки, доллар подорожал в шесть раз, и все вокруг потеряли работу. Сыну было 6, мама уехала в Чехию к сестре и забрала его с собой, а я три месяца безнадежно ждала зарплаты, и в воздухе висело: вот-вот придется запечатать квартиру и на последние доллары купить билет до Праги. Но когда тебе 25, ты вообще не очень боишься и живешь, не планируя, так что я не уехала. А потом все, конечно, как-то опять наладилось.
И когда через 10 лет в 2008-м случился следующий кризис, и в 2014-м, когда посыпалось вообще все — экономика, внешняя политика, гражданские свободы, и продолжает сыпаться до сих пор — отъезд даже не пришел мне в голову, но причина уже была другая. Я просто поняла, что не хочу уезжать и не уеду. Из любви. Не буду говорить громких слов, скажу так - мне этот вариант не подходит. Мое место здесь, дома.
«Эпидемия»: острая социальная драма, которая разворачивается на фоне апокалиптических событий. Дело происходит в Москве, где неизвестный вирус постепенно выкашивает население. Болезнь начинается как обычный грипп, но вскоре наступает агония и смерть. Заражение всего вокруг неминуемо. Деньги больше ничего не стоят, власть не имеет значения. Еда и бензин – вот единственные ресурсы, за которые все теперь борются. Семья из Подмосковья и примкнувшие к ним знакомые и родственники пытаются спастись от эпидемии. Источник: https://readrate.com
— В ноябре на российские телеэкраны выйдет сериал «Эпидемия» по вашей книге «Вонгозеро». С каким чувством автор ждёт экранизации своего произведения?
— Экранизация - одновременно большая удача и серьезное испытание. В кино другой набор инструментов, другой язык, и потом — ты больше не главный. Твоя история больше тебе не принадлежит, любимые сюжетные линии идут под нож, и в какой-то момент очень хочется стукнуть кулаком по столу и крикнуть — ничего не меняйте, я лучше знаю, как должно быть! Словом, от ревности удержаться трудно, поэтому мало кто из писателей доволен экранизациями своих книг. Но возможность увидеть, как придуманные тобой люди ходят и разговаривают — редкое счастье и большое искушение, от которого очень трудно отказаться. Почти никто и не отказывается.
Тема выживания. Откуда она взялась? Вам приходилось сталкиваться с этим в жизни?
— Тут можно было бы пошутить, что тема выживания любому русскому человеку близка и понятна, но я не стану этого делать. Для меня «Вонгозеро» - роман не о выживании и даже не об эпидемии, это история о хрупкости благополучного мира, к которому мы привыкли и принимаем как должное. Любая катастрофа — и неважно, глобальная или личная, мгновенно напоминает нам о том, что имеет ценность на самом деле. Я вообще очень люблю помещать персонажей в невыносимые обстоятельства и наблюдать, как они будут выкручиваться, так что я взяла одиннадцать человек — обычных, вполне симпатичных, - и устроила им конец света, чтобы посмотреть, сумеют ли они остаться приличными людьми. Ну и, конечно, я просто люблю этот жанр, а все стоящее к тому моменту уже прочитала, так что пришлось придумывать собственную историю.
— Как известно, писать вы начали недавно, всего восемь лет назад. До этого – учёба, бизнес. В детстве, может быть, мечтали стать писателем, всё же мама-филолог? Одним словом, расскажите на своём примере, как пробуждается писательский дар?
— Писать я действительно начала поздно, в 37, а до этого занималась совершенно другими вещами и писателем точно становиться не собиралась. Думаю, поначалу дело не в таланте и не в умении - откуда взяться умению, если ты ничего еще не писал, а талант вообще вещь не очень постижимая. Дело в потребности, сначала возникает именно она. Что-то такое, как тебе кажется, ты заметил и понял, или понял не до конца, или наоборот, не понял совсем, и это тебя мучает, и самый очевидный способ со всем этим разобраться — попробовать об этом написать, чтобы пригласить к разговору других людей. И если тебе повезет найти правильные слова, у тебя появится много собеседников. А если продолжишь стараться, со временем появится и умение. С талантом только все по-прежнему непонятно, но тут уж ничего не поделаешь.
— В одном из своих интервью российской прессе, вы посмеялись над употреблением в русском языке феминитивов – авторша, блогерша. Почему? Вот в чешском языке это естественно. Русские женщины более мужественны?
— Нет, просто русским женщинам не нужно эмансипироваться, это давно уже произошло. Феминитивы в русском языке обречены выглядеть комично и искусственно вовсе не потому, что мы консервативное общество. Как ни странно, в этом случае как раз наоборот — в отличие от Европы, эмансипация для России уже лет сто как не настольная тема. Избирательное право у женщин во Франции, например, появилось после Второй мировой, в 45-м, а в Швейцарии — и вовсе в 71-ом. До 65-го француженкам нельзя было даже иметь собственные банковские счета, их надо было записать на отца, мужа, брата или сына. Советская женщина уже лет сорок к тому моменту укладывала рельсы на БАМе, покоряла целину, безрадостно голосовала за гадких генсеков и складывала премию на сберкнижку. А второй рукой при этом растила детей, любила мужчин, варила борщи, шила себе платья, завивала волосы и красила глаза. Не факт, что она была при этом счастлива, но зваться режиссерками, докторками и генералками русским женщинам точно незачем, они давно могут и шпалы, и семью, и карьеру, и науку, писать, рисовать и водить такси. И это вообще не нужно как-то особенно обозначать.
— В Праге вы будете представлять перевод своего романа «Кто не спрятался». Вы как-то говорили, что переводы на чешский – для вас одни из самых дорогих сердцу.
— Начну с того, что перевод «Кто не спрятался» на чешский — большое для меня счастье. Мой первый роман «Вонгозеро» тоже выходил в Чехии, но его перевели так плохо, что я просила всех читать книгу на словацком и обещала себе в следующий раз реабилитироваться, чего бы это ни стоило. Так что когда началась работа над «Кто не спрятался», я написала переводчице Ярославе Янечковой взволнованный комментарий к первым пяти главам, который был размером примерно с оригинал. И эта храбрая женщина не только ответила мне, но и продолжила присылать фрагменты перевода, и мы повертели с ней каждую фразу, обсудили все до мельчайших деталей. Результат превзошел все мои ожидания, он правда безупречен. Жаль только, я не смогу подарить эту книжку своим чешским деду и бабушке, опоздала. Мне кажется, они обрадовались бы ей больше всех, даже больше меня.
Что же касается самой книги, она опять не совсем то, чем кажется. Я ужасно люблю герметические детективы и позволила себе эту прекрасную декорацию: горнолыжный отель, ледяной дождь, маленькая компания друзей и убийство. На самом деле, я хотела поговорить об иллюзиях и самообмане, о том, как близкие люди способны мучить друг друга, и как мы умеем годами терпеть негодную дружбу и недостаточную любовь — до тех пор, пока где-нибудь не рванет. Конечно, об этом можно было поговорить и без убийства, горы и ледяного дождя, растянуть трагедию лет на двадцать, например, и может, даже вышел бы серьезный нежанровый роман. Но я уверена, что по дороге к хорошей истории и автору, и читателю не грех получить удовольствие, и я его получила, ничуть не теряя серьезности. У русских читателей тоже, кажется, получилось, подождем, как отреагируют чешские.
— Не планируете ли написать книгу, в котором местом действия будет родина вашей мамы?
— Уже написала - «Кто не спрятался». Страна, в которую приезжают мои русские персонажи — Чехия.
Вопросы задавала Ирина Шульц
Рецензия на книгу «Кто не спрятался» на сайте премии «Национальный бестселлер»
Рецензия на книгу «Кто не спрятался» на сайте «Литературно»
Встречи и автографф-сессии в Брно и Праге: https://www.facebook.com/events/2550304831699049/
