На фото: Роман Янас показывает Анне Коневой и Елене Коневой (справа) экспозицию в созданном им Музее военнопленных в городке Чешска Вес
Фото: Ирина Шульц
Визит в Чехию в мае 2016 года Елены и Анны Коневых, внучек маршала Ивана Конева, был связан с посещением мероприятий, посвящённых памяти военнопленных, погибших в рабочих лагерях в Есеницких горах. В Праге Елена и Анна возложили цветы к памятнику деду, побывали у Староместкой ратуши, где установлена мемориальная доска в его честь и встретились с политиком Иваном Грузой, который рассказал им, как он со товарищи борется против размещения дополнительной таблички на постаменте памятника Коневу. Встреча была организована при посредничестве «Пражского экспресса», а после неё мы воспользовались возможностью задать Елене Коневой несколько вопросов.
— Елена, когда вы в последний раз были в Чехии?
— Последний раз я была в Праге где-то в 2006 году. Это был частный визит — в Праге гастролировал ансамбль Игоря Моисеева, к которому я имею отношение. Вместе с ним и приехала.
— Нынешний ваш визит тоже частный. Он несколько неожиданный. Что вас подвигло?
— Я и сама до сих пор до конца не поняла. Видимо, это великая сила соцсетей, где мы все познакомились, стали общаться. Я прочитала материал Володи Снегирёва о молодом человеке, чехе Романе Янасе, слесаре из маленького городочка: он вдруг собирает сведения о военнопленных, которые погибли в тех местах во время войны. Знаете, наверное, даже в России не все сподобятся на такое благородное дело. Это очень кропотливая работа: восстанавливать имена, списываться с родными… На полях фейсбука меня пригласили приехать на его мероприятие 14 мая, и я согласилась. Меня действительно потрясло, что человек — молодой, современный, который никак не связан с войной, — занялся таким делом.
— Каковы ваши впечатления от поездки?
— Я абсолютно не жалею, что приехала. Я всё воспринимала в свете того, что сейчас творится в мире, как все друг друга ненавидят и хотят уничтожить — войной или моральной пропагандой… А в этом городочке я поняла, что мы можем жить все вместе, в мире, что мы все одинаковые, что есть люди, которые живут прошлым и делают всё, чтобы оно было настоящим, а не придуманным в угоду веяниям времени. Я испытала очень хорошие, тёплые, дружеские чувства при поездке туда. А ещё меня поразила необыкновенной красоты природа. Эти величественные горы, воздух, пение птиц, соловьёв. Такие же соловьи поют у меня на даче. Все мы одинаковые — все состоим из плоти и крови.
— На панихиде вы сказали, что хотите мира, и что ваш дедушка лучше бы сидел под сиренью с внуками, чем воевал…
— Я вспоминаю фотокадры, как пражане встречали Ивана Конева. Сколько людей было! Их же специально на эту встречу не привозили, не сгоняли — они сами пришли. Цвела сирень. И деда встречали огромными букетами сирени. И у деда был на даче самый большой и любимый куст — куст сирени. Он с удовольствием под ним сидел, особенно когда она цвела. Думаю, что он бы с удовольствием не воевал, потому что война — это грязь, кровь, все эти ужасы…
— А он часто вспоминал войну?
— Да. Знаете, многие говорят, что их воевавшие родственники старались не вспоминать войну, чтобы побыстрее забыть. А дед вспоминал. У нас на воскресные семейные обеды всегда собиралась вся большая семья: дети от двух браков деда (он никогда не делал разницы между детьми и внуками). Дед спорил со старшими детьми и рассказывал о своих военных операциях. Поэтому с детства я помню: «танки Гудериана», «армия Манштейна», «Корсунь-Шевченковская операция», «взятие Праги» — для меня это было всё на слуху.
— Вот, кстати, «взятие Праги». В последнее время появилось много исследований, в которых говорится, что большая роль при освобождении Праги принадлежит РОА, власовцам, а Конев вошёл уже в очищенный от немцев город.
— У нас эта тема в начале перестройки тоже поднималась. К сожалению, я её пропустила. И вот она вернулась снова. Я разговаривала с Натальей Ивановной, своей тётей и дочкой Конева, мы с ней договорились, что будем этот вопрос сейчас досконально изучать, потому что это и ей, и мне интересно. Я тоже недавно прочитала, что войска Конева вошли в пустую Прагу, а первым шёл Смерш, который всех убивал… Не знаю, ничего не могу сказать по этому поводу.
— А у вас есть какие-то семейные архивы, по которым вы собираетесь изучать этот вопрос?
— У нас есть очень много всего. Дед обладал совершенно потрясающей памятью, он был прекрасный рассказчик, и он очень много наговорил на диктофон. Архив сохранён. Он у Наташи, она с ним работает, я присоединяюсь. Мы хотим по архиву всё воссоздать. Во-первых, уяснить что-то для себя, чтобы можно было спорить или… соглашаться. Пока ничего не могу сказать…
— Елена, мы с вами сидим в кафе, из окна которого виден памятник маршалу Коневу. Вы сегодня с сестрой принесли к нему цветы. В Праге, именно в этом районе, существует такая тема, как размещение дополнительной таблички на постаменте, где будет написано, что Конев не только освобождал Прагу, но и подавлял восстание в Венгрии в 1956 году, «строил» Берлинскую стену и т. д. Мы с вами уже однажды на страницах нашей газеты говорили о вашем отношении к этому. Однако каковы ваши чувства сегодня, после встречи с политиком, коммунистом Иваном Грузой, который выступает против установки такой таблички?
— Во-первых, я бы хотела поблагодарить пражан за то, что этот памятник стоит. Но нам, семье, было бы не очень приятно, если бы эта табличка появилась. Иван Конев был человеком военным. Он жил в определённом строе, выполнял свои обязанности согласно принятой присяге. Он был коммунистом, он верил в коммунистические идеи. И в Венгрии тоже не всё так однозначно было, одна часть венгров убивала другую часть венгров, и да, он кому-то помог. Он выступил на стороне той части венгерского общества, чьи взгляды и идеологию он разделял. Кто-то из венгров был ему благодарен, а кто-то его ненавидел, наверное. Посчитают нужным написать — пусть пишут. История же всё равно расставит всё по своим местам. Наверное, должно пройти время…
— Неужели ещё мало времени прошло? Всё-таки 71-ю годовщину Победы недавно отмечали.
— Не знаю. У нас же теперь новая история пишется. И головы, конечно, горячие и с одной, и с другой стороны. Все пытаются опять что-то переломать, что-то изменить. Наверное, кому-то кажется, что именно его правда и есть та самая правда, которую должны знать о маршале Коневе.
— В нашем предыдущем интервью вы говорили, что, если вдруг памятник соберутся демонтировать, вы его заберёте в Россию.
— Конечно. Сейчас в России есть такое движение, связанное с демонтажем памятников в Польше, что надо все памятники вернуть в Россию, что «своих надо забирать». Перед нашими глазами уже был один пример с памятником Коневу в Польше, который сдёргивали с постамента, с верёвкой на шее. Он сейчас прекрасно стоит в Кирове, на родине дедушки. Около этого памятника собираются люди на праздники. Есть ещё Вологда, которая «борется» за звание родного города маршала. Пражский памятник — чудесный. Дедушка потрясающе выглядит. Надо будет — заберём. Я думаю, что товарищ Шойгу точно даст вагоны, чтобы его перевезти.
— Всё-таки пражане помнят Конева, здесь не только памятник, но и памятная доска на Староместкой ратуше, и улица Конева, так что, надеюсь, что этого не произойдёт.
— Мы тоже надеемся. Ещё раз хочу подчеркнуть нашу благодарность пражанам за то, что памятник стоит.
Беседовала Ирина Шульц
