Рассказ Натальи Скакун к сегодняшнему Хэллоуину
Если ты одинокая иностранка, снять жилье в незнакомом городе – невыполнимая миссия. Квартирные хозяйки немедленно подозревают в тебе проститутку. И никакими манерами, дипломами и контрактами с солидными фирмами этих грымз не убедить. Ирина каждый день начинала с обхода агентств недвижимости, постепенно закипая от ярости – как это можно?! – столько объявлений «сдам квартиру в центре», а для нее не находится и комнаты. Она уже была готова разорвать контракт, когда возле башни ее окликнул худой темноволосый мужчина средних лет. Башня пять веков служила воротами в город, теперь — в его исторический центр, к ней примыкал громоздкий дом с пристроенным к нему маленьким домиком и дальше – крепостной вал. С домом с другой стороны соседствовали костел и монастырь. Визитка города, место исфотографированное и затёртое позирующими туристами. Каждый день, минуя башню, Ира думала завистливо: «Вот бы жить в таком домике, увитом плющом!»
— Вы ищете жилье? – спросил мужчина. — У меня есть свободное.
Речь, как оказалось, шла о том маленьком домике-мечте, увитом плющом. Узнав цену, Ирина поразилась дешевизне. «Здесь шумно, — честно объяснил хозяин, поджарый немец-инженер, — шумит дорога, и на костеле бьют часы. Многим это мешает. А пластиковые окна вставлять нельзя — историческая застройка, такие правила». Ирина прошла вслед за инженером длинным толстостенным коридором, миновав три массивных двери средневековой выделки. Ей открылся каменный дворик с высокой кованой решеткой, которую увивал все тот же вездесущий пышный плющ. «По другую сторону монастырь, а мы стоим на старом кладбище монашек», — осторожно шаркнул подошвой хозяин.
Они вошли в дом. Чудесный дом! Старая мебель, посуда, камин, всюду настенные часы — «коллекционировал отец», пояснил инженер, винтовая лестница на второй этаж, окно в крыше. И всюду пыль, лежащая пуховым одеялом. «Давно никто не жил», — извинился инженер. Пообещав безотлагательно составить договор, инженер Вилдманн получил деньги. Ирина — ключи и ведро с тряпкой. В кранах зашумела пущенная инженером вода, пыль сдавалась квадратный метр за метром, паучьи гнезда — целыми колониями, вот только окна не открывались, как Ирина с ними не билась. Пришлось помыть с одной стороны. В потолочное окно спальни смотрела башня. Поздним вечером, отмыв свое желанное жилище, Ирина затопила в камине и уселась перед ним в кресле-качалке с книгой на непонятном ей немецком языке. Это был учебник по анатомии, видимо, папа инженера был доктором. Leber – прочитала Ирина и поняла, что это печень. Она была голодна, но выйти из дому, разрушить уют сказочного вечера не могла. В кухонном шкафчике нашелся молотый кофе, аромат еще сохранился. В шкафу было много склянок с травами и приправами. Некоторые выглядели и пахли незнакомо. Ира взялась перебирать их и отдернула руку от одной склянки – в ней лежали высушенные мышиные ушки. Много-много ушек. «Гадость какая», — пробормотала она, вздрогнув. Вылила кофе в раковину – уж слишком черный цвет у него был. Подошла к окну – внизу лежала дорога, которая уже затихала к ночи, шум ее нисколько не мешал. Ира подергала окно, но только оцарапала до крови руку. Бум-бум-бум-бум – забубнили часы на башне. Одиннадцать с четвертью. Ира решила спать внизу у камина, в спальне ей бы мешало ничем не прикрытое потолочное окно с глядящей в него башней. На диване лежала оленья шкура, Ира ласково провела по ней рукой. Ей показалось, что шкура теплая и пульсирует – «нагрелась от огня». В камине догорали поленья. Ира подумала, что не хочет расставаться с живым огнем в эту ночь, подвернула шкуру, чтоб не грелась – на изнанке шкуры сохранились вены и жилки. В отблесках от камина Ире показалось, что по ним течет кровь, а сама шкура подергивается. «Атмосфера!» — усмехнулась она своему страху. Часы на башне пробили без четверти полночь. Вдруг ни с того ни с сего им начали вторить настенные часы в углу, вместо кукушки из них выскочила куколка Белой Пани и горестно простонала положенное число раз. «Случайно натянула гири, когда мыла», — успокоила себя Ирина. Она схватила корзину – дрова были под навесом во дворе, хотелось принести побольше, она была уверена, что уже не уснет в этом маленьком домике, увитом плющом, и не ляжет на оленью свежеободранную шкуру. Ира вышла во двор, освященный из проема двери, дрова уже порядочно сгнили и отсырели – пахли плесенью, грибами. На башне начало бить полночь, вместе с боем часов раздался еще один удар – захлопнулась дверь. Ключи, телефон – все осталось внутри. Ира стояла с корзинкой дров в каменном мешке – с трех сторон средневековые стены, между которыми высокая кованая решетка, увитая плющом, она стояла на кладбище на костях монашек — вспомнились слова инженера. Ей не страшно! – решила Ирина, только сердце в ней колотилось, норовя пробить грудную клетку и сбежать прочь от этого места. Она подергала дверь в домик – заперта. Подергала дверь в коридор, напоминающий подземелье – заперта. Во двор выходили окна инженера – ни движения, ни огня в них не было. Ира принялась колотить в дверь ногами и жалко звать на помощь. Над головой ее что-то мягко пронеслось. Летучая мышь. От заурядной летучей мыши Ира затряслась и запаниковала. Часы на башне принялись отбивать четверть после полуночи. Часы в доме, ей было слышно, тоже застонали. Ира бросила поленом в окно инженера, но полено не долетело – оно было гнилым и легким. Гнилушка упала и рассыпалась. Тогда она устремилась к решетке, нога, просунутая между прутьев, застряла. Ира вырвала ее из тапка, закричала в сторону монастыря. Монастырь стоял слепой, глухой, немой – тёмная громада старых камней. Плющ скользил при попытках вскарабкаться по нему. Отчаявшись, Ира решила разбить поленом окно домика, добраться до телефона и вызвать полицию. Она выбрала полено покрепче и крепко ударила по стеклу. С той стороны стекла на нее глянуло белое с черными провалами лицо. Ира отшатнулась, запнулась о корзину и упала, ударившись затылком о камни двора. Над головой её нависала средневековая башня, словно хотела нагнуться и поцеловать зияющим черным провалом. «Боже, отче наш», — Ира зажмурила глаза. Остаток ночи она просидела, зажмурившись, у поленницы, дрожа и шепча «Отче наш, отче наш»… Когда рассвело, она увидела, что входная дверь открыта. Пепел из камина разлетелся по всей комнате и лег как пыль на её место. Ира собрала вещи, схватила ключи. Первая дверь, вторая, третья, на двери, ведущей на улицу, висела записка: «Если вам не понравилось жильё, оставьте ключи в почтовом ящике, там же заберите ваши деньги, дверь просто захлопните. Спасибо за участие в реальных съёмках. Вы очень религиозны. С уважением, Вилдманн».
