В 1986 году Андор Шандор стал членом наивысшего руководства коммунистической народной армии Чехословакии.
Фото: Радмила Земанова-Копецкая
Бригадный генерал Андор Шандор, в прошлом глава военной разведки Чехии, считает невозможной ситуацию, в которой Владимир Путин решил бы прислать в Чехию войска ради «защиты прав» россиян, здесь проживающих. К сожалению, именно это декларируют некоторые чешские политики. Своими соображениями по этому вопросу и по развитию событий между ЕС, США и Украиной он согласился поделиться с «Пражским экспрессом».
— Некоторые политики пугают чешскую общественность: дескать, Путин может вздумать «защитить» российских граждан, проживающих в Чехии. Такое утверждение, естественно, вызывает у этих самых граждан сильный дискомфорт. Каково ваше мнение по поводу таких высказываний?
— Я считаю, что создавать антирусские настроения в отношении граждан России, проживающих здесь, — это просто бессмыслица. Мы можем не соглашаться с тем, что произошло в Крыму, но накалять здесь страсти... Русские-де сядут на танки и остановятся у Рейна — это же полная бессмыслица.
Путин уже давал понять: Грузию — не трогать, Украину — не трогать. И это было ясно с самого начала, это не ново. Политическая ситуация разыгралась таким образом, что Украина сегодня стала жертвой позиции западной дипломатии, западных политиков. Я не считаю русских самоубийцами, и не в интересах Путина ни холодная, ни тем более «горячая» война. И уж ни в коем случае это не коснётся Прибалтики, так как это существенно изменило бы положение дел.
В чём я уверен, так это в том, что Путин будет и дальше развивать свою политику дестабилизации юго-восточных регионов Украины. В этом у меня сомнений нет, он использует все рычаги — экономические, общественное мнение, антагонизм Западной Украины по отношению к Юго-Восточной... Это всё будет задействовано.
— Что это за игра, по вашему мнению? Можно пояснить более подробно?
— Давайте говорить откровенно. В результате аннексии Крыма Владимиру Путину удались две вещи. Крым стал его, и неважно, насколько это юридически верно, но фактически — Крым его. Это во-первых. А во-вторых, он дестабилизировал Украину настолько, что сама мысль о её принятии в ЕС, не говорю уже в НАТО, просто бессмысленна. Так что эта игра с геополитической точки зрения тоже совершенно ясна.
Ну, а что касается военных частей на границе с Юго-Восточной Украиной, то я в этом вижу просто демонстрацию силы. Но, в случае какого-нибудь крупного восстания русских на Украине или при возникновении вооруженного конфликта, я не могу сказать, останутся ли войска на границе в состоянии покоя.
Сейчас уже речь не о Крыме, с ним всё ясно. Сейчас речь идёт об Украине. Нынешняя игра разворачивается за Украину, и если политики будут разумными, то я не опасаюсь никакого вооруженного конфликта. Он не в интересах любой из сторон. Это была бы уже игра совсем другого рода.
— А что ведёт чешских политиков к высказываниям, которые вызывают опасения у русской общины?
— У России одна проблема в Чехии — 1968 год. Многие люди всё ещё помнят вторжение. И эти антикоммунистические, антирусские настроения здесь просто всё ещё присутствуют. Любое применение силы со стороны России люди ощущают очень болезненно. И, естественно, это ощущение можно усугублять посредством соответствующей пропаганды.
— Но ведь сегодняшняя Россия — это не Советский Союз...
— 1968 год для Чехии — это прерванные надежды на лучшее будущее. И во главе всего этого стоял именно СССР. И для многих чехов нет большой разницы между советской агрессией и между агрессивным подходом России при других обстоятельствах.
— Особенно если это постоянно муссируется в СМИ...
— Все СМИ всегда и при всех обстоятельствах используются с целью повлиять на общественное мнение. В данном случае множества взвешенных мнений я среди них не нашёл. Но это реалии сегодняшней жизни. Верно и то, что некоторые высказывания политиков тоже оставляют желать большей взвешенности.
— Насколько серьёзно можно воспринимать наших политиков?
— Если присмотреться внимательно, насколько чешские политические представители всерьёз воспринимают опасность со стороны России, надо следить не за тем, что они говорят, а что реально делают. Достаточно посмотреть, насколько пренебрежительно политики относятся к армии Чешской Республики.
Думаю, если бы действительно опасность угрожала (а я не могу сказать, что я преуменьшаю мощь России), если присутствовали бы определённые военные амбиции агрессора, то в первую очередь я бы позаботился о том, чтобы моё государство имело соответствующие силы, способные его защитить.
— Да, 42 млрд крон на все чешские военные расходы — это, прямо скажем, негусто...
— Вот именно (смеётся), это типичное доказательство своего рода шизофрении, подчёркнутой к тому же своеобразным чешским плутовством, которое полагается на НАТО: мол, НАТО всё сделает за нас. Но если так поведут себя все, то кто, в конце концов, останется? Никто. Иными словами, способ, каким был присоединён Крым, мне не нравится. Так нельзя, так делать не следует. Но, как известно, у каждой монеты две стороны. Проводилась политика, которая ставила под угрозу интересы России в Крыму, это без сомнений. Естественно, что после Крыма у стран с большой российской общиной, такой как на Украине, возникают опасения: что будет дальше. И если мы — ЕС и НАТО — станем силой «защищать» эти меньшинства и вышлем туда солдат, то эти страны действительно и логично будут бояться и нас. Но предполагать, что президент Путин вторгнется, например, в Карловы Вары с армией, это просто смешно.
Поэтому я считаю, что нашим политикам, особенно в обращениях к народу, следует быть более реалистичными. Не следует создавать лишние фобии. С другой стороны, Путин отчётливо дал понять: да, у нас есть свои интересы, которые мы будем защищать. Это реальность. Нравится нам это или нет, но это так. Будущее покажет, общий ли это тренд России — пробивать свои интересы силой, или это была спровоцированная реакция.
— Реакция на что?
— Там несколько факторов. Был подписан в 1994 году какой-то договор. Существовала договорённость о том, что Запад не будет расширять НАТО на восток, к границам России. Этот и другие договоры были устные, на бумаге ничего нет, но такая договорённость существовала.
— Но эти договорённости не всегда соблюдались. Позвольте, однако, повторить, что Россия — не Советский Союз.
— И да, и нет. Знаете, мне больше всего не нравится другое. Если говорить, к примеру, о Темелине и подобных проектах. Когда российские государственные фирмы будут действительно только предпринимательскими субъектами, то у меня с этим проблем не будет. Но когда в них находятся люди из госаппарата, из структур, или бывшие «друзья» по КГБ, то это другое дело.
— Вы можете привести пример?
— Был бы «Газпром» был действительно только предпринимательским субъектом, а не длинной рукой интересов внешней политики, то он и зарабатывал бы больше, и отношение к нему другое было бы. Но «Газпром» — это типичный пример того, что его цель не только торговля. И это то, от чего Россия всё никак не может отказаться, от манеры «используем всё, что имеем, чтобы отстоять свои интересы».
— Но ведь США делают то же самое...
— Не совсем. Активных политических деятелей у них в этих компаниях нет, разве что бывшие. Это следовало бы России принять во внимание.
Беседовала Радмила Земанова-Копецкая
