Алексей Клепцин — солист Музыкального театра Республики Карелия — переехал в Прагу всего три года назад. Каждое богослужение его можно видеть в Успенской церкви на Ольшанах. Он —руководитель церковного хора православной церкви. А работает Алексей в хоре Государственной оперы Национального театра г. Праги. С чешской столицей он связывает все свои творческие планы и новую жизнь. «Пражский экспресс» встретился с Алексеем Клепциным буквально в начале его пути в Праге, который обещает быть большим.
— Алексей, вот вы прилетели в Прагу, вышли в аэропорту, а потом куда сразу направились?
— В храм, конечно, потому что я верующий православный человек и вера — основа моей жизни. Я получаю в храме духовную подпитку, обретаю духовный стержень. Ведь все города строились вокруг храмов. Так и я пришёл сразу в храм, чтобы мысли свои привести в порядок и потом уже двигаться дальше.
— И что в храме?
— В храме почувствовал себя как дома. Православный храм — это как твой родной дом. В Москве в храме — ты дома, приехал в Прагу — в храме ты тоже дома. Я знаю много людей, которые переехали сюда: кого-то кинули, обманули, у людей даже психика ломается, они не могут себя почувствовать как дома. Я познакомился со многими людьми. Встретил матушку Людмилу (в миру Елену Шульцову). Она мне очень помогает. Поскольку я оперный певец, то свою музыку строю на духовной основе. Не какие-то наносные вещи, у человека должна быть именно внутренняя духовная сила.
— Вы в храм пришли, потому что вы уже пели в храме в России?
— Конечно, я в храме 15 лет пропел.
— А как вы попали в Государственную оперу?
— Пришёл просто так, с улицы, зашёл и говорю девушке на вахте, что вот, мне нужно прослушаться.
— На каком языке вы это говорили?
— На чешском. На очень плохом чешском. Она дала телефон директора. Я понял, что это глухой номер — звонить, что-то объяснять. Я постоял, подумал, что так дело не пойдёт. И вдруг я встретил человека из хора, Сергея. Вот Серёжа меня привёл на прослушивание, и меня взяли. Много случаев, когда певцы начинали с хора. Вишневская пела в хоре Михайловского театра. И я так для себя и решил — начну всё заново, начну с хора. Но вот недавно мне предложили принять участие в хоровом проекте, но петь Евгения Онегина.
— На русском языке?
— Да, и там ещё, как бы так, между номерами, есть такие реминисценции на чешском. Диалоги. Это проект для детей. Одна из певиц в хоре грант получила и решила сделать такой проект: опера — детям. Компиляция «Евгения Онегина» и «Снегурочки». Вообще «Онегин» — моя любимая опера. Очень сложная. Там эмоции всё отнимают. Я неделю потом не могу в себя прийти. Очень много эмоций. За спектакль человек меняется. Превращается из навороченного сноба в нормального человека, он понимает, что неправильно на мир смотрел.
— В Государственной опере много русскоязычных исполнителей на ведущих ролях и до сих пор.
— Да, и на ведущих ролях, и до сих пор. Сейчас чуть меньше стало, но они есть.
— То есть для чехов ничего в этом удивительного нет…
— Ничего удивительного. Если ты нормальный человек, интриги не плетёшь, козни не строишь, к тебе нормальное отношение. Вот в России не всегда так бывает. Там надо больше языком работать, интриги плести, больше улыбаться, тогда ты хороший. Здесь не надо много улыбаться, главное — быть самим собой и делать хорошо свою работу.
— Хорошо, церковь, хор. А вы планируете заняться концертной деятельностью?
— Да, концертной деятельностью обязательно. Любой певец должен этим заниматься.
— И как вы себе это представляете?
— Прекрасно представляю. У меня уже был опыт. В 2010 году я выступал в Российском центре науки и культуры, мы приезжали с пианистом Сашей Соловьёвым и дали очень хороший концерт «Чайковский — Рахманинов» в двух отделениях. Концерт прошёл просто на ура, и мне сказали, что давно такого не было, я не хвалюсь, но мне вот так сказали. Некоторые даже в слезах выходили, ностальгия замучила.
— А после переезда вы уже выступали в РЦНК?
— Нет, но я хочу. У меня есть с кем выступать. Мне очень многое хочется делать, надо записываться. Как только ты записываешь первый диск, сразу хочется второй.
— Вы записали диск?
— Да, первый диск Чайковского записал в Петрозаводске.
— Объясните дилетанту, почему надо записывать второй.
— Каждый новый диск — это как выход на новый уровень. Никто не знает, каким будет его первый диск. Для многих певцов это как первый блин. Но записываться необходимо, и я хочу обязательно записать второй, третий… Сейчас ищу возможность, как это сделать. Хочу выразиться, оставить след. Мы для чего живём? Чтобы оставлять следы.
— Как вы к относитесь к выступлениям на так называемых корпоративах? Вот, например, вас приглашает «Лукойл».
— «Лукойл» не приглашал. Но без проблем, позовут — приду и спою. Людям нравится — пускай слушают.
— Насколько широк ваш репертуар?
— С удовольствием поют эстраду и поп-музыку.
— Например?
— Да хоть Агутина, хоть Меладзе.
— Вы играете на чём-то?
— На фортепиано, на гитаре. Я же всё-таки консерваторию окончил. Я занимаюсь и преподавательской деятельностью здесь. Даю уроки вокала. Ко мне ходят ученики. Считаю, что это правильно. И я занимаюсь этим не только за деньги, но и для кайфа. Я учу и сам учусь. Я считаю, что у нас в церкви на Ольшанах хор в стадии формирования, я только год здесь работаю, надо людей подсобрать.
— Я слышала, что вы хотите мужской хор создать.
— Да, да. Собираю профессионалов, которым не нужно по полгода учить программу. Вот как антреприза: собрались и выступили.
— А какой это будет тип хора, Сретенского монастыря или Хора Турецкого?
— Что-то среднее. Я хотел бы начать с духовной русской музыки. Не тяжёлое что-то, а красивую музыку. Это помогает жить. Гармонизировать с миром.
— Я смотрю, у вас много направлений.
— Да, но всё должно работать только на одно. Это опера. Именно в этом направлении я буду двигаться. Преподавание — это неотъемлемо, храм — это само собой. Ну, вот мужской хор хотелось бы. Может быть, в будущем будет. Мне даже это ближе. Раньше же в храмах мужчины пели, мужской хор и звучит благороднее. Я не женоненавистник, но мужской хор звучит лучше. Все так говорят. Женское пение — оно более жалостливое. Я спрашиваю у нас в храме: почему вы поете как на поминках? Надо не жаловаться в храме, а бога прославлять. И мужской голос больше подходит. Это в конце 19-го века женщины пришли петь в церковь, мужчины ушли. Это надо менять.
— Ну, вы реформатор…
— Да, менять, но постепенно. Как и в моей судьбе. Я же по первому образованию трубач. Но стал петь. У вокалиста есть слово, жест, поза. У трубача этого нет. А тут глазами можно всё сказать.
— Спасибо за интервью, и позвольте пожелать вам успеха во всех ваших начинаниях.
— Спасибо. У меня вообще тут всё заново начинается. Так же, как и в Петрозаводске. В хоре в Петрозаводске я просидел четыре года, потом меня назначили солистом. Надо в жизни уметь начинать всё с начала. Только на новом витке.
Беседовала Ирина Шульц
