У настоящего артиста и обстановка должна быть артистичная. Фото: Юлия Юшкевич
Весь мир — театр, а люди в нём — актёры. Но, к сожалению, не все актёры — хорошие. То есть не все способны заглянуть внутрь себя и разглядеть скрытый талант и потенциал. Специально, чтобы помочь тем, кто хочет овладеть этими способностями, россиянин Александр Минаев, живущий в Чехии с 2000 года и известный многим по телевизионному сериалу «Улица», организует курсы актёрского мастерства. Мы встретились с Александром, чтобы поговорить об этом, но, как часто бывает в беседе с неординарным человеком, разговор получился намного шире.
— Александр, насколько мне известно, вы долгое время болели идеей создания в Праге Русского театра…
— Да, но я уже отошёл от этой темы и от тех людей, которые ею сейчас занимаются.
— По какой причине?
— По причине, наверное, собственных взглядов на театр. Я хочу заниматься театром так, как я привык, как меня учили в академии. Последовательно. С чувством, с толком, с расстановкой. Без всякой ажитации, шокотерапии. Театр состоит из основных ключевых моментов: из студии, школы и собственно театра. Вот три кита. Прийти и сказать: вот мы создаём театр — практически невозможно. Существует длинный ряд последовательных действий. Нужно организовать студию, воспитать студийцев, приобщить их к традициям культуры. К примеру, я сам являюсь представителем определённой театральной школы. Это Государственная академия российских театральных искусств. Для неё характерны определённые принципы, такие как свобода личности, развитие личности и её самостоятельное желание развиваться. А сейчас театр превращается в такое: «что хочу — то и ворочу».
— Судя по количеству театров в Праге и премьер в этих театрах, складывается ощущение, что театральная жизнь здесь кипит…
— Да, театров много, жизнь кипит, правда, некоторые вещи мне кажутся не то чтобы слишком поверхностными, но нарушающими, преступающими границы внутренней эстетики.
— Недавно в Усти-над-Лабем с успехом прошёл спектакль «Ромео и Джульетта», в котором все роли исполняли мужчины, причём именно в мужской одежде. Как вы считаете, такие вещи на пользу театру?
— Театр — это коллективное творчество. И если коллектив соглашается с театральной политикой или с мнением режиссёра, значит, и он так думает. Если люди ходят, значит, они хотят это видеть. Но дело в том, что сделать «Ромео и Джульетту» так, как она написана, но таким способом, чтобы спектакль смотрели сегодня, — очень тяжело. Нужны годы работы. Выбирайте: работать глубоко с собой, с коллективом, подготавливать его, или снять трусы и показывать ж***. Второе — легко. Это многим нравится. Но это называется «сгладить гору». Не взойти на неё, а срыть даже, обойти. И мне кажется, что в последние годы театр занимается именно этим. Или роет пещерки в горах. Но на горы не восходит и не покоряет их. Я не хочу сказать, что я какой-то скалолаз в театре, но всё же у меня есть определённые эстетические нормы, которые я не хочу ломать или предавать. Скрывать человеческие истории за формами — это никуда не ведёт. Может быть, к художественному выражению чего бы то ни было. Например, так можно показать стиль какой-то или своё отношение к какой-то ситуации, которая сейчас на поверхности и очень горячая. Это особенно сейчас модная тенденция. Засунешь это в театр — и, значит, ты в теме, значит, в ногу с эпохой. Газетный театр получается сейчас. Что в газетах пишут — то в театр и тащат.
— Утром в газете, вечером в куплете…
— Да, как-то так…
— А вы как считаете, Русский театр вообще нужен в Чехии?
— Я остаюсь глубоко при своём мнении — это моя мечта. К сожалению, мечты разбиваются о реальность. А реальность такова, что он не то что не нужен, может и нужен, но не в драматической форме или в другом каком-то плане, но как стационар — вряд ли. Потому что раз это исторически не сложилось, даже тогда, когда к русским здесь было хорошее отношение, если оно было когда-то, хорошее отношение…
— Вам кажется, что что-то изменилось к худшему в этом смысле?
— Мне кажется, что последнее время в Чехии складывается тенденция скорее закрывать, чем открывать двери для каких-то возможностей, которые ломают представления о ксенофобии. Они же не могут понять, что культура — это не патент государства, это понятие вечное и принадлежит всем.
— Ничто так сильно не меняет отношения к конкретному народу, чем знакомство с культурой этого народа. А кому нужно менять отношение к русским?
— Так оно и получается. Особо никто ничего в этом направлении менять не хочет. Наоборот, пытаются найти что-то, что бы усложнило такие вещи. Причём это всё делается не на уровне артист — режиссёр, это же пирамидный процесс, ступенчатый.
— Расскажите о школе актёрского мастерства, которую вы хотели бы открыть в Праге.
— Я учил, учу и хочу учить актёрскому мастерству. Хочу создать драматическую школу для профессиональных артистов, но и параллельно давать уроки для людей, которые хотят применить эти способности в своей повседневной жизни.
— А что такое «актёрское мастерство», и как оно может быть применено?
— Мастерство предполагает раскрытие самого себя прежде всего и применение самого себя в определённых жизненных ситуациях, в определённой драматической или повседневной ситуации. Мастерство актёра — это категория приобретения. То есть ты можешь приобрести актёрское мастерство, но талант ты не приобретёшь.
— Чему научится человек, посещая ваши курсы?
— Во-первых, владению инструментом актёра. А актёр сам и является этим инструментом. Это его эмоции, его фантазия и пластическая реализация этих образов через вербальные проявления. Скрытые эмоции и чувства, которые позволяют этим инструментом овладеть. Чувства, которые ты можешь по определённым законам мастерства актёра или возбуждать в себе, или гасить. Это целый комплекс, на который мы в жизни не обращаем внимания. Мы плачем, когда нам больно, обижаемся, когда нас обижают, и так далее. В жизни всё это возникает естественно и спонтанно. А актёрское мастерство есть анализ этих ситуаций, их психологический разбор, порядок внутреннего действия и овладение ниточками своих чувств. Это когда ты можешь предвидеть ситуацию, смягчить удар, отойти в сторону или, наоборот, спровоцировать много вещей... Это целая шкала возможностей, которые кто-то успешно применяет в жизни. Вот Остап Бендер например.
— Похоже на дельфийское «познай самого себя»…
— Ну, познать самого себя с помощью актёрского мастерства — это длительный процесс. Надо постоянно с этим жить и работать. Вы же не можете, будучи шофёром и посещая курсы актёрского мастерства, постоянно жить с анализом эмоций, которые в вас происходят. Это вам будет только мешать…
— Вот вы сразу отрезали целую группу людей. Теперь шофёры не пойдут к вам учиться…
— Очень хорошо, что не пойдут шофёры, хотя им, я думаю, в первую очередь, особенно шофёрам такси, было бы полезно поучиться актёрскому ремеслу. Я шучу, конечно, но я хотел сказать другое. Уровень актёрского мастерства определяет практика. Если я это не применяю совсем, мастерство гаснет. Но в жизни хорошо, если человек будет знать какие-то процессы, которые раньше ему не были понятны. Самое главное, что всё это будет разбираться на матрицах готовых произведений, где все эти драматические ситуации уже были написаны и которые можно просто, как пластинку, менять и слушать. Можно слушать ушами, можно слушать телом, можно слушать мыслью, а можно слушать образами. Это целая наука. Актёрское мастерство это ещё и невероятная самодисциплина.
— С кем приятнее работать: с детьми или со взрослыми?
— Приятнее работать со взрослыми. С теми, кто хотел бы приобрести какие-то навыки, но серьёзно. Не так, что «мне нужно актёрское мастерство для того, чтобы в банке обвести клиента». Этому вас в банке научат. А анализировать процесс своего понимания обмана клиента — это совсем другая вещь… Думаю, курсы будут полезны для человека творческого склада характера. Он может быть кем угодно, но если он внутренне чувствует, что у него есть какой-то потенциал, который он когда-то не то что погасил, но обошёл стороной, не придал ему значения, не счёл нужным обращать на него внимание, и это его преследует на протяжении всей жизни. Овладев актёрским мастерством, он может попытаться раскрепоститься, почувствовать себя свободным.
— Это не похоже на алкоголизм?
— Актёрство?
— Да.
— Нет, это похоже на затяжную неизлечимую болезнь. Это состояние души — быть актёром. Это как религия. Со временем ты способен на вещи, которые другим со стороны видятся опасными. Ты предвидишь какие-то ситуации, ты предвидишь эмоциональные колебания целых народов, например, исходя из самого себя или из тех образов, которые ты играл. Актёр как аккумулятор, это инструмент. Как гамлетовская флейта. Мастерство актёра даёт человеку возможность перевоплощаться. Хорошо владеть собой и знать: какой ты, что ты можешь и что ты умеешь, и пользоваться этим, и в нужной ситуации суметь отстоять свои позиции, и быть свободным внутренне. Ведь актёрство — это одно из немногих искусств, которые раскрепощают наш внутренний мир. Актёр — это позиция. Гражданская и духовная. Не может актёр сказать: мне это всё равно, я служу лишь культуре. Как здесь многие говорят: «Мы любим Достоевского, но не любим русских».
— Возможно, Олимпиада поможет изменить к нам отношение?
— Вряд ли. Поможет как раз театр. А если на театр, на культуру, на её качество не обращать внимания, тогда это катастрофа. Олимпиада может помочь только спортсменам.
— Спортсмены вернутся с Олимпиады, расскажут, как этого чёрта малевали…
— Да что вы! Они вернутся туда, где у них дети, страховки и дома. Как же они могут сказать, что там — хорошо?
— Вы живёте в Чехии с 2000 года, она стала для вас чем-то большим, чем просто страна, в которой вы живёте?
— Если бы не стала, я бы здесь не жил, не платил бы налоги, не интересовался бы культурой этой страны. Тут интересный момент. Если смотреть на любовь к какой-то стране как на любовь к человеку, есть параллели. Есть первое ощущение любви, и есть последующее сожительство с этим человеком. Сначала он красивый, носит каблуки, потом он ходит в тапочках, чешет попу, лысеет, что-то тебе нравится, что-то — нет. Так или иначе — любовь остаётся, но какие-то вещи тебя тревожат. Когда ты видишь, что твой любимый болеет, ты же на это реагируешь. Я люблю Прагу. Люблю свою профессию и людей, которые в этой профессии, с которыми можно вести диалог и совместно что-то делать. А когда я вижу двойные стандарты и откровенную ложь, я говорю об этом открыто.
Беседовал Константин Гербеев
