Я служу казачеству!
Чешскому историку казацкая форма к лицу. Фото: Ирина Шульц
Какая связь между казаками и Чехией? На взгляд человека несведущего — никакой. И возникновение в нынешнее время в Праге казачьих станиц у обывателя вызывает недоумение. Однако совсем другого мнения придерживаются авторы книги «Казаки в Центральной Европе» Игорь Бондаренко и Йозеф Долейши: казаки и Чехия давно связаны общей историей. Двуязычная русско-чешская книга, напечатанная в Братиславе, посвящена 200-летию Битвы при Кульме, а первые следы казаков на чешской земле авторы находят уже в 1735 году.
Книга сделана профессионально и снабжена множеством современных фотографий, архивных документов, исторических портретов, схем. Написана хорошим русским языком, что сейчас для зарубежных изданий большая редкость. Почему авторы обратились к этой теме, чего хотели в результате добиться и что ещё предстоит сделать, нам рассказал один из них — Йозеф Долейши, состоящий во Всеказачьем союзе Чешских земель и Словакии. Наша встреча с Йозефом Долейши проходила в Российском центре науки и культуры за час до официальной презентации книги русскоязычному населению Праги. Чешские читатели и историки на подобную презентацию соберутся 4 февраля в Лавке Новотного.
— Что послужило толчком к созданию этой книги?
— Военной историей я занимаюсь более 40 лет. А военная история без казаков не может обойтись. Кроме того, меня вдохновило ещё и то, что это были последние свободные люди в Европе. Это меня, как романтика, сильно притягивало. Когда я начал изучать вопрос глубже, я обнаружил архивные источники о казаках за границей и, конечно, постарался их максимально использовать. Это произошло три года назад. Когда я начал активно эти материалы изучать, я познакомился с Игорем Бондаренко, мы совместно написали несколько статей в «Российские вести». Эти статьи можно назвать предзнаменованием сегодняшней книги. Хотя статьи в книгу не вошли. Это настолько обширная тема, что мы договорились остановиться на том, что уже имеем, переработать и выпустить в свет. Обработка заняла год.
Удивительно то, что когда смотришь на историю казачества с определённой дистанции, она выглядит как гладь рек Дон, Терек, Кубань. Иногда в ней отражается солнце — она тихая и успокаивающая. Но есть и водовороты, болотистые места… Там есть всё. А для меня, как историка, чарующим является то, что это бездонная тема.
Когда я только занялся этой темой и встречался здесь с потомками казаков, например с Анастасией Копршивовой, она мне сказала: «У вас уже нет времени, чтобы собрать и переработать весь материал». Но как раз эти её слова ещё сильнее подтолкнули меня к работе над книгой. И я начал интенсивно работать, например, в архив я ходил минимум три раза в неделю.
— Передо мной лежит книга, я открыла её на случайной странице и вижу письмо казака Фёдорова обергруппенфюреру СС Карлу Фанку с предложением сотрудничества. Это и есть та тёмная сторона казачества?
— К сожалению, да. Но я начну издалека. Меня очаровывает в русской эмиграции, и вообще в России, разнородность. С одной стороны, существуют два абсолютно разных психосоциальных течения, с другой — существует тенденция к славянской взаимности и объединению. Эта сторона центростремительная. А другая, центробежная, состоит в том, что, как только они соберутся вместе, начинается размежевание — национальное, этническое и, конечно же, политическое. Щербина, как молодой учёный, получил задание от царя объехать все казачьи области и понять, возможно ли их как-то интегрировать между собой. Романтически настроенный Щербина доложил царю, что это возможно. Но ничего из этого не вышло в России, а уж тем более здесь. Ни атаману Попову, ни ряду других атаманов, ни даже немцам, которые сильно старались этого добиться. Таким образом, когда в 1938 году здесь была объявлена мобилизация, появился ряд казаков, готовых защищать Чехословакию. Атаман пражской станицы Золотарёв написал в Министерство национальной обороны письмо, что они готовы создать казачий батальон. Это чувство идти защищать свою родину тогда проявил и чешский народ, к сожалению, это было в последний раз. Потом уже никогда. Была здесь и большая часть казаков, которая проявляла симпатии к национал-социалистическому движению. Они видели в этом возможность под защитой Гитлера выступить против большевистского режима в России. И надеялись, что после победы Гитлер создаст независимый казачий анклав. Такая тенденция к кому-то примкнуть была всегда, ещё со времён Первой мировой. Генерал Краснов, например, всегда был сильным германофилом. Одним словом, возникла здесь и такая группа. И позиции её укреплялись вместе с ростом немецкого влияния у нас. Ну а в 1939 году, после создания протектората Богемии и Моравии, встал вопрос: что теперь? Сотрудничество с СССР не представлялось возможным, да и Гитлер набирал в силе и одерживал победы. Значит, решили, что единственно возможный вариант — в сотрудничестве с Гитлером достичь того, о чём всегда мечтали, — о создании независимых казачьих областей. Представление это оказалось ошибочным. В «Казачьем вестнике» — рупоре этой группы, печатались авторы, которые впоследствии по праву преследовались как военные преступники.
— Вполне логично, ведь в «Казачьем вестнике» печатались, например, телеграммы Гитлеру ко дню рождения…
— И телеграммы, и прокламации, поддерживающие и прославляющие нацистский режим и лично Гитлера. Потом, когда приближалась Красная армия, сотрудники журнала массово переходили к американцам, потом эмигрировали в Германию. Контрразведка привезла одного из них (того самого Фёдорова, на чьё письмо вы натолкнулись) обратно в Чехословакию и он достаточно подробно рассказал, кто сбежал. Таким образом, из архивных протоколов я получил сведения о тех, чья судьба для меня оставалась неизвестной — о генерале Попове например. Многие из них потом переехали в США и работали в различных эмигрантских организациях, чья деятельность была направлена против СССР. И были агентами ЦРУ.
— Например Глазков, главный редактор «Казачьего вестника».
— Да. В 1958 году и в 1962 году чехословацкое правительство собирало информацию для составления прошения к США о его выдаче. США его не выдали. Неизвестными остались судьбы кубанских казаков Чорного и Панина, на совести которых лежат две уничтоженные деревни в Моравии.
— Достаточно откровенная книга получилась…
— Не хочу хвастаться, но, как мне кажется, это главное её достоинство. Мы ничего не скрывали. И даже несмотря на то, что многим это может не понравиться. Историки обо всём этом знают, так что скрывать бессмысленно. Когда я начал знакомиться с архивами, у меня сначала тоже была гусиная кожа от всего, что я читал, но не рассказать об этом мы не могли.
— Давайте теперь перейдём к светлой стороне.
— Светлая сторона состоит в том, что эти люди показали нам, в частности и мне, в каких обстоятельствах они смогли выжить. Во-первых, они никогда не теряли веру в то, что однажды вернутся на родину. Кубанские казаки даже издали ряд книг на сельскохозяйственную тематику. Они верили, что здесь им удастся мобилизовать силы, которые потом смогут поднять Кубань из экономической пропасти. Только в 1935 году, когда Чехословакия заключила договор с СССР о взаимном сотрудничестве, надежды рухнули.
Я не хотел, чтобы в книге речь шла только о знаменитых казаках, я хотел рассказать и о простых казаках, которые здесь жили и боролись за существование. Например, те 50 казаков, которые работали на сахарном заводе в Тршебише в страшных условиях… Жили в деревянных бараках без окон, а ели только варёную картошку. Как они это выдержали, да и ещё и сохранив собственное достоинство…
— Ваш совместный труд с Игорем Бондаренко — это первая книга о казаках в Чехии?
— Отнюдь. В 1937 году здесь вышел трёхтомник «Казаки и наши» (Kozaci a naší). Мы на самом деле сильно связаны с казаками, ещё со времён гуситских войн. Фёдор из Острога, князь, который воевал бок о бок с нашими гуситами в битве у Усти, у Липан, после поражения он увёл часть гуситов с собой в Острог. И я верю, что некоторые из них стали казаками. Даже было несколько гетманов, которые признавали своё чешское происхождение. Таким образом, длительность этих отношений оказывается намного глубже, чем мы часто думаем.
— Я слышала, что у чехов существовала поговорка, что жизнь в Чехии станет лучше, когда конь казака напьётся из Влтавы. Это так?
— Да, возникла она во второй половине 19-го столетия, когда чехам хотелось развивать отношения с Россией, когда зародилось и развивалось славянофильство и русофильство, искались пути, как соединить эти два народа, и кто может быть главным. Получалось, что, конечно же, русские. А конь казака «напился из Влтавы» и в 1735 году, и в 1945-м. Кубанские казаки в 1945 году, в составе 2-й Украинской армии, приняли участие в очень драматических боях у Брно — в Братиславско-Брненской операции. В атаку шли первыми. Предполагается, что их погибло около 8 тысяч. Брно был взят только вечером 9 мая. Немцы обороняли Брно очень жестоко. Бои за Прагу в сравнении с Брно были не такими ожесточёнными.
— Сколько веков, по-вашему, насчитывает история казачества в Центральной Европе?
— Первая остановка и зимовка казаков была у нас в 1735-1736 году, затем с Суворовым, в 1799-1800. Вообще, если честно, мне хотелось бы ещё написать книгу об отражении казачества в чешской литературе и искусстве: Ирасек, Алеш.
— С одной стороны, странно видеть перед собой коренного чеха, облачённого в казачью униформу, с другой — можно сказать, что, написав такой труд о казаках, вы её оказались достойны, и знаете о казаках больше, чем их реальные потомки.
— По правде сказать, многим казакам сложно объяснить, почему я ношу казачью униформу. Однако наши легионеры носили казачью униформу, папахи. В легионерских войсках даже был один отряд, который назывался нитранскими казаками. В Международной академии казачества мне, как одному из тех, кто занимается историей казачества, присвоили звание академика. Это для меня большая честь. Вот таким образом я попал в казаки. Казачью униформу ношу ещё потому, что являюсь членом Всеказачьего союза Чешских земель и Словакии.
Когда заходят бесконечные споры о том, кто казак, а кто не казак, я всегда говорю: «Братья, кто казак, а кто нет, вы узнаете, когда под дых России ударят моджахеды».
Я никого не заставляю признавать меня казаком. Я служу казачеству!
Беседовала Ирина Шульц
