Графиня Тамара Кински о прошлом и о настоящем
Графиня Тамара любит проводить время в своём саду, но просто посидеть, погреться на солнышке получается редко. Фото: Константин Гербеев
Когда Иосиф Джугашвили был всего лишь сыном сапожника Виссариона из городка Гори, он по заданию отца частенько носил отремонтированные туфли и сапоги в городское имение князей Амилахвари, которым в Гори принадлежало почти всё. Старый князь Амилахвари обратил внимание на смышлёного мальчугана и предложил его отцу отправить Иосифа учиться грамоте и наукам в духовную семинарию. «Этот мальчик далеко пойдёт», — сказал он. В тот момент он действительно не представляя себе, насколько далеко…
Графиня Тамара Кински, урождённая Амилахвари, сидя в своём чешском замке в Ждяре-над-Сазавой, порой с трудом подбирая правильные русские слова, рассказывает мне историю своей семьи так, словно делает это впервые.
— Я часто думала, что я обязана написать мемуары, рассказать своим потомкам то, что я знаю о своих предках, потому что кроме меня об этом сейчас уже никто не расскажет, — говорит графиня. — К сожалению, и я знаю очень мало. А ведь история моей семьи неразрывно связана с историей Европы.
О семье своего отца Дмитрия Амилахвари графиня Тамара знает со слов тётушек — сестёр её матери. Вышло так, что Иосиф Сталин, которого карьера семинариста явно не прельщала, стал революционером-террористом. Однажды после большого ограбления Тифлисского банка, предпринятого Сталиным со товарищи, преследуемый полицией Иосиф появился в имении прадеда графини князя Амилахвари в Отаршени и попросил своего старого покровителя спрятать его. Повинуясь неписаным законам гостеприимства, князь укрыл его у себя, повлияв этим на судьбу всего человечества. Сталин отплатил своему благодетелю тем, что в 1930-е годы практически полностью истребил всех проживавших в Грузии представителей рода Амилахвари. Само имение в Отаршени было разрушено землетрясением и местные жители растащили руины по камню для строительства собственных домов.
Однако не все Амилахвари были истреблены «отцом народов». После занятия Тифлиса войсками Красной армии Георгий Амилахвари с женой и сыновьями на пришвартовавшемся в Батуми итальянском пароходе выехал в Константинополь, откуда позже семья перебралась в Париж.
— Как они там жили, я точно не могу сказать, знаю лишь, что очень бедно и тяжело, — говорит графиня. — Знаю, что мой крёстный отец, генерал гвардии Гиви Амилахвари в Париже стал таксистом. Родители моей матери тоже бежали из Грузии в Париж.
Могила генерал-майора Гиви Амилахвари на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Фото: Владимир Поморцев
Это была знатная грузинская семья Дадиани. Отцу семейства удалось вывезти с собой значительные средства, на которые он с компаньоном попытался организовать какое-то дело в Константинополе, а жену с пятью дочерьми послал во Францию. Компаньон его вскоре обокрал. Значительно стеснённые в средствах Дадиани заняли большой дом недалеко от Парижа и превратили его в пансион.
— Они сдавали комнаты в основном англичанам, — говорит графиня. — И так до тех пор, пока все шесть дочерей не выросли, не выучились на секретарш и не начали работать.
Дмитрий Амилахвари поступил учиться в престижную военную академию Сен-Сир. Помогли родственные связи: родственник его матери Нино, генерал Александр Эристави, в Первую мировую был офицером связи между российскими и французскими войсками, что позволило ему обзавестись множеством полезных знакомств в среде французских военных. В 1926 году Дмитрий окончил учёбу и в чине младшего лейтенанта был отправлен в Алжир, где вступил в Иностранный легион. А в 1927 году в Париже он женился на Ирине Дадиани.
— Как познакомились Ваши родители? — спрашиваю я.
— А я не знаю! — сетует моя собеседница. — Мне было интересно и самой, но никто вовремя не рассказал. Хотя, полагаю, в эмигрантской среде все были друг с другом знакомы.
Детство Тамары, родившейся 29 июля 1935 года, прошло в постоянных переездах из Алжира в Марокко и обратно. На лето её со старшим братом Отаром отправляли к бабушке Дадиани в Париж. Здесь, в окружении тётушек, она познавала азы русского языка.
— В семье Дадиани отчего-то было принято говорить по-русски. Амилахвари предпочитали общаться по-грузински. Для нас с братом родным языком стал французский. Меня хотели научить грузинскому, но я была слишком ленива. Русский я тоже выучила больше по слуху. Я могла понимать, что-то говорить, но не могла ни читать, ни писать. Гораздо позже, когда мне попалась «Война и мир» Толстого, я смогла разобрать русские буквы по именам персонажей, диалоги там многие всё равно написаны по-французски, так что мне было легко. Позже я ещё окончила трёхмесячные курсы русской грамматики, но этого, конечно, всё равно мало.
В последний раз своего отца Тамара Амилахвари видела в апреле 1940 года в Бретани перед его отправкой в Норвегию, где легионеры совместно с норвежцами и англичанами отбивали у немцев захваченные ими порты. За эту операцию Дмитрий Амилахвари был награждён орденом Почётного легиона. По призыву Шарля де Голля Дмитрий вместе со своими соратниками примкнул к генералу, за что коллаборационистское правительство Виши заочно приговорило его к смертной казни. В сентябре 1941 года в чине вице-полковника Дмитрий Амилахвари принял командование 13-й полубригадой Иностранного легиона в Эритрее. Позже его перебросили в Ливию, где он с успехом сражался с «лисом пустыни» фельдмаршалом Роммелем. За героизм, проявленный в Ливийской кампании, де Голль лично наградил Дмитрия орденом Освобождения. Этот орден, вместе с другими наградами отца и с фотографией, на которой будущий президент Французской Республики прикрепляет награду к груди бывшего грузинского эмигранта, хранится в библиотеке замка в Ждяре-над-Сазавой.
Памятные фотографии и боевые награды отца графини Кински, Дмитрия Амилахвари хранятся в библиотеке замка на особой полке
— Они чем-то похожи, — говорю я, глядя на исторический снимок, — Ваш батюшка и де Голль.
— Европейцы, — с пониманием замечает графиня.
Дмитрий Амилахвари погиб в битве при Эль-Аламейне 24 октября 1942 года. В критический момент сражения за ним была послана бронемашина, но он предпочёл остаться со своими легионерами. Осколок разорвавшегося рядом снаряда и две пули, попавшие в голову, оборвали жизнь 37-летнего офицера. Позже его именем был назван выпуск академии Сен-Сир 1956 года, а в 2006 году имя Амилахвари было присвоено одной из улиц в Гори.
25 декабря 1944 года сослуживцы Дмитрия пригласили его вдову с сестрой и детьми в Бордо на Рождество, совмещённое с вечером памяти героя Франции.
— Они послали за нами машину с шофёром, — вспоминает графиня. — По пути на лесной дороге у нас лопнула шина. Машина влетела в дерево, отскочила, ударилась о другое дерево… Я была маленькой, вылетела в окно и почти не пострадала. Мой брат — тоже. Моя мать, тётя и шофёр погибли.
Оставшись в девятилетнем возрасте сиротой, Тамара Амилахвари жила в доме своих тётушек вплоть до вступления в брак с графом Радславом Кински в 1958 году. После войны Дадиани вновь стали сдавать комнаты англичанам, приезжавшим во Францию учить русский язык. В основном это были офицеры, дипломаты, которых на последнем курсе изучения языка специально отправляли за границу, чтобы помешать им общаться на родном языке. Юная Тамара часто бывала в Англии и в совершенстве овладела английским языком.
— Хорошо владея английским, я сдала экзамены в Сорбонне и поступила работать переводчиком во Французский комиссариат по атомной энергетике в Вене. Думала — на полгода, оказалось, почти на 40 лет, — улыбается графиня.
Начав с переводчицы, Тамара Кински вскоре превратилась в настоящего специалиста в области атомной физики и окончила свою карьеру в качестве советника по ядерной энергетике при Посольстве Франции в Вене.
— А как Вы познакомились со своим супругом? — интересуюсь я.
— Наши семьи находились в родстве. Когда-то предок моего мужа встретил в Венгрии молодую грузинскую красавицу из рода Дадиани и взял её в жены. Кстати, отец моего мужа, который очень интересовался историей Грузии, часто до войны бывал в Париже и был знаком с потомками Мюрата, которые тоже находились в родстве с Дадиани. Всё так странно связано. Этот замок в Ждяре, который вернули по реституции в 1992 году, принадлежал семье его матери из рода Дитрихштайнов. Во время битвы при Аустерлице здесь останавливался двигавшийся с севера на помощь Наполеону Бернадот. С ним был его придворный художник-фрескист. Он расписал фресками стены зала, который теперь называется «Французским салоном».
Через анфиладу покоев графиня провела меня в роскошную гостиную. Фрески с восточными мотивами сохранились превосходно. В углу у окна стоял орехового дерева рояль, на нём — вазы с цветами и несколько, словно нечаянно забытых, книг. Вообще, цветы и книги занимают в замке особое место. Они здесь повсюду. На полках многочисленных шкафов, на столах, на тумбочках, пуфиках, канапе, подоконниках… Глядя на это книжное изобилие, мне стало понятно, почему, ожидая меня на вокзале в Ждяре, графиня Тамара зашла именно в букинистический магазин.
— Вот, — похвасталась она, — купила книжку, пока вас ждала. «Хижина дяди Тома» на английском языке, изданная, кстати, в Москве…
Из помещений мы выходим в ухоженный замковый сад.
— Это мой рай, — признаётся хозяйка. — Я его очень люблю, но с ним так много работы!
В саду Тамара Кински выращивает цветы, травы, отдельный участок здесь отведён под фасоль, чеснок, петрушку… На тенистом газоне под альпийской горкой растут грибы. По саду графиня почти всегда передвигается, держа в руке секатор и волоча за собой лёгкую садовую тележку. Работы действительно много.
— Давайте посидим здесь на солнышке, — предлагает графиня.
Мы садимся на влажную от росы скамейку.
— Вы живёте в Чехии вот уже 20 лет, стала ли она для Вас домом? — спрашиваю.
— Я здесь — совершенно у себя дома, — отвечает моя собеседница, — но я так же себя чувствую и в Париже, и в Лондоне. В Праге уже не так, я там редко бываю. Это замечательный город, очень красивый. Медленно, но верно Прага становится совершенно европейским городом, каким она была до 1938 года. Но, конечно, шесть лет немецкой оккупации, а потом почти 50 лет коммунизма изменили много, но всё же молодые люди опять становятся европейцами.
— Что значит быть европейцем?
— Это очень трудный вопрос. Сейчас идёт большая борьба между теми, кто верит в старые европейские традиции, уклады и ценности, и теми, кто хочет переменить цивилизацию. Вот во Франции разрешили однополые браки, разрешили однополым семьям воспитывать детей. Если женщина хочет жить с женщиной или мужчина — с мужчиной, пускай, это их право. Но дать им воспитывать детей — это неправильно. Отдельные гомосексуальные активисты даже добиваются того, чтобы в школьных учебниках было написано, что никакой гендерной предрасположенности не существует и только социальная среда формирует из детей мужчин или женщин. Всё это какое-то варварство, которое губит европейскую цивилизацию.
— Если бы Вы были гражданкой Чехии, за кого бы Вы проголосовали на минувших президентских выборах?
— Конечно, за Шварценберга. Он — племянник моего покойного мужа. Но не это главное. Прежде всего, он честный и порядочный человек. Его все знают на мировой сцене. Земана за пределами Чехии не знает никто.
Время нашей встречи постепенно подходит к концу. У графини ещё много работы по саду, вечером — «девичник» с подругами, к которому тоже нужно подготовиться, да и мой поезд на Прагу, к сожалению, ходит не так часто, как хотелось бы. Завершая разговор, я задаю своей собеседнице вопрос, который на самом деле родился у меня в самом начале нашего общения:
— Что значит быть аристократом?
Графиня Тамара улыбается:
— Сейчас это означает: никаких привилегий и очень много ответственности. Вот и всё.
Константин Гербеев
От замкового пруда открывается прекрасный вид на главную достопримечательность Ждяра-над-Сазавой, включённый в список культурного наследия Юнеско, монастырь св. Яна Непомуцкого на Зелёной Горе. Материал о нём читайте в №38 "Пражского экспресса". Фото: Константин Гербеев
