В преддверии Дня Победы мы публикуем главу (с сокращениями) из книги Елены Логуновой «Терезин – боль русского сердца».
Туристы тихой вереницей следуют за экскурсоводом с деревянной табличкой. Говорят по-английски, в группе есть темнокожие – наверное, американцы. Совсем как у Евтушенко: «И ходят вежливо по ним, по старым ранам, иностранцы». Туристы посещают Терезин в массовом порядке, однако экскурсии охватывают только Малую крепость. По улочкам городка, где находилось собственно гетто, приезжих не водят. А зря. Судя по архивным фотоснимкам, Терезин не сильно изменился, многие здания давно не видели ремонта и выглядят «как тогда», так что где-нибудь на окраине, вблизи бывших казарм, весьма ощущается мрачная атмосфера города-тюрьмы.
Наш оператор снимает круговую панораму в центре городка. Десятый час вечера, на башне бьют часы, густой звук плывёт над пустым квадратом центральной площади. Кроме нашей маленькой съёмочной группы, здесь только юноша, гуляющий с собакой, остальные жители уже разошлись по домам. Интересно, все ли они знают, что узникам терезинского гетто категорически запрещалось пересекать центральную площадь?
История Терезина в 20-м веке – это часть Холокоста. В этом качестве она довольно хорошо изучена и представлена в научных трудах и популярных книгах. Мы не ставим перед собой цель добавить своё слово к многочисленным исследованиям данной темы. У нас другая задача: мы идём по «русскому следу». Мы не хотим, чтобы забылось, что в Терезине были «наши» и было «наше».
Еще в Первую мировую в Терезинской крепости содержались русские военнопленные и гражданские русскоязычные узники из Закарпатья – Галиции и Буковины, стремившихся к соединению с Российской империей. Одна из камер на первом крепостном дворе так и называется – «Русская». Нам кажется символичным, что это камера № 1.
Об этом нечасто вспоминают, но Терезин и Талергоф были первыми в Европе концлагерями, предназначенными для осуществления этнической чистки. Лагерями именно и конкретно для русских! И хотя во Вторую мировую Терезин стал концлагерем именно и конкретно для евреев, «русский дух» там сохранился и даже приобрёл значение «живительного глотка воздуха» в удушающей атмосфере гетто.
Изучая то, что было написано и снято о Терезине до нас, мы с особым вниманием смотрим кадры из пропагандистского фильма 1944 года. Он был сделан по приказу Гиммлера с целью убедить мировую общественность в том, что Терезин является городом под свободным самоуправлением еврейского населения. Фильм так и назывался: «Подаренный город». Разумеется, имелось в виду «подаренный фюрером евреям».
На экране «подарок» 1944 года и сегодня смотрится симпатично. Аккуратный чешский городок с типичной архитектурой: костёл, ратуша, красивые общественные здания по периметру небольшой площади... Зрители могут видеть радостный труд в теплицах и молодом саду под старинными крепостными стенами, общенародный футбольный праздник, аншлаг в лекционном зале, концерт в музыкальном кафе... Шокирует, правда, интерьер жилых помещений с трёхэтажными нарами и спартанским бытом, но и в бараках все заняты приятными делами – игрой в карты, рукоделием, мирными беседами и чтением книг. Взрослые и дети – все улыбаются!
Цена этих улыбок была дорогой. По свидетельствам очевидцев, «актёров» на съёмки рекламного кино назначали в принудительном порядке. Те, кто отказывался сниматься, получали повестку на ближайший транспорт в лагерь уничтожения. Впрочем, в Освенцим были отправлены и те, кто участвовал в создании фильма, в том числе – известный актёр и режиссёр Курт Геррон, которого доставили в Терезин из Нидерландов специально для этой работы.
Важно знать, что в киношной «липе» была доля правды. «Образцовый» Терезин и впрямь имел свой оркестр и музыкальное кафе, здесь действительно играли в футбол, читали лекции, рисовали и ставили спектакли. В то же самое время здесь голодали, мёрзли, умирали от болезней и лишений, сгорали в печах местного крематория и целыми семьями в переполненных вагонах уезжали «на восток» – в лагеря истребления. Если помнить об этом, становится понятно, чем были для людей в Терезине музыка, литература, театр: иллюзорным островом благополучия, прибежищем в кошмарной реальности. Вот только актёры в труппе менялись очень часто, и если кто-то вдруг не появлялся на репетиции, это обычно означало, что человека больше нет в живых.
Среди спектаклей, которые ставились в гетто, были пьесы Чехова и Гоголя. Фрагменты репетиций чеховских «Свадьбы» и «Медведя» вошли даже в пропагандистский фильм. В музее сохранились эскизы театральных костюмов к чеховским пьесам, нарисованные афиши и билеты на спектакли. Они пользовались большим успехом у зрителей. Только в январе 1944-го гоголевскую «Женитьбу» в Терезине показали 22 раза!
В сохранившемся в архиве отчёте о проведении лекционных занятий неоднократно упоминаются «Гоголевские вечера». И хотя одной только русской классикой театральный репертуар и тематика лекций в гетто не ограничивались, мы с гордостью отмечаем: русское слово в Терезине звучало веско и имело особый смысл. Интерес к русской культуре здесь был и попыткой нащупать в рушащемся мире незыблемое, вечно ценное, и скрытой формой протеста против фашистского режима: не надо забывать, что надежду на освобождение узники связывали, в первую очередь, именно с Советской Армией. И не зря: в мае 1945 года Терезин освободили войска армии маршала Конева.
Стремительное наступление советских войск помешало администрации лагеря привести в исполнение принятое ранее на совещании в гестапо решение истребить всех узников и взорвать концлагерь.
В это время только на первом дворе Малой крепости, где было 17 коллективных камер и 20 одиночек, находилось около полутора тысяч заключённых. В некоторых камерах теснилось до 90 человек. В так называемой русской камере помещались граждане Советского Союза, которых жестоко мучили, истязали.
Миша Любкин, шестиклассник из поселка Злынка Брянской области, оказался в Терезине после того, как бежал через Судеты в Чехословакию из интернационального лагеря под Дрезденом. Уже после войны он поделился своими воспоминаниями с украинской журналисткой Галиной Зеликман:
«Крепость, построенная Марией-Терезией, была превращена в лагерь. Рядом был Терезиенштадт, город-гетто. Через него заключённые шли к реке, а оттуда – на работу. По всей округе раздавался гул деревянных колодок, а мимо грохотали вагонетки с трупами умерших от голода людей. Так продолжалось до весны 1945 г. А 30 апреля мы проснулись от... необычной тишины. Открыли двери камер. Эсэсовцев не было. Но ворота были заперты. По звуку летающих самолётов определили: наши, советские!»
Первые машины советской боевой техники под командованием генерала Рыбалко въехали в Терезин 8 мая.
В воспоминаниях командира 32-го Гвардейского стрелкового корпуса 5-й Гвардейской армии 1-го Украинского фронта, дважды Героя Советского Союза Александра Родимцева есть описание этого момента: «Гвардейцы ворвались в Терезин, где тысячи узников уже были согнаны для расстрела – чехи, русские, мадьяры, жители многих стран Европы. Опоздай гвардейцы на полчаса, на пятнадцать минут, всё было бы кончено». В этот момент генералу доложили: в толпе собранных на расстрел рожает женщина. Родимцев приказал немедленно доставить её в медсанбат 13-й Гвардейской дивизии, уже подошедшей к Терезину. После боя Родимцев прибыл в медсанбат и узнал, что узница из Венгрии, измождённая, весящая всего около 40 килограммов, родила девочку. Это было событие, взволновавшее всех жителей Терезина. По корпусу прошла весть: девочка и мать живы! Ребёнка назвали русским именем Валя. Ныне она, как и генералы Рыбалко и Родимцев, в числе почётных граждан чешского города Терезин.
Кавалер пяти боевых орденов Наум Левин, прошедший всю войну под знамёнами танковой армии генерала Рыбалко и гвардейского корпуса генерала Родимцева, вспоминает, что освободители Терезина «застали в лагере 11 тысяч 68 доведённых до крайней степени истощения узников, большинство из которых были больны тифом... Из 15 тысяч мальчиков и девочек в живых остались лишь 92 ребёнка. По приказу советского командования немедленно были развернуты шесть армейских госпиталей».
Эпидемию тифа удалось ликвидировать только благодаря прибытию в крепость армейских лазаретов с передвижными лабораториями и самоотверженной работе нескольких сотен советских медиков. И ценой жизни 60 врачей и медсестёр, которые умерли в Терезине. Как и погибших узников, их похоронили рядом с Малой крепостью, на Кладбище Народов.
...Мы осторожно ступаем между аккуратными рядами надгробий. На небольших каменных плитах, под алыми лепестками, осыпавшимися с розовых кустов, только номера, даты смерти и имена, за которыми угадываются просторы Европы: Ольга Глассерова, Шандор Банваи, Ласло Шанто, Ян Матушка, Эмилия Серано, Мари фон Невлински, Роза де ла Пара... А вот и наш земляк: Антон Виноградов, номер 2121, умер 8 июля 1945 года.
Кем он был, Антон Виноградов? Узником гетто или одним из тех 60 советских медиков? Мы этого не узнали. Но русское имя запомнилось.
Елена Логунова
