Первая заграница
Чехословакия была первой «заграницей», в которую я попал из тогдашнего Советского Союза. Было это в 1981 году. Поездка в другую страну была в те годы чудом. Помню, с каким интересом и тихой завистью смотрели мы во дворе на нашего приятеля Вадика, чей папа работал в Монголии и даже заработал на чёрную «Волгу». Вдобавок ко всему Вадик говорил, что папа обещал когда-нибудь взять его с собой. И это Монголия, куда сейчас силком никого не затащишь. А тут – Чехословакия. Рядом – Германия. Запад! Спасибо дедушке с бабушкой – они познакомились в крымском санатории с семьёй из Чехословакии и, как было принято в те годы, начали ездить друг к другу в гости. После самих дедушки с бабушкой и тёти с двоюродным братом настал и наш черёд. Первым чешским словом, которое я услышал, было pozor – я поскользнулся на лесенке, по которой поднимался на верхнюю полку в купе. Мне стало ужасно стыдно – я ещё десять лет думал, что чешский пограничник посмеялся над моей неуклюжестью. Успокоился, только когда купил чешско-русский разговорник.
Что поражало
В тогдашней Чехословакии меня поразило практически всё. Во-первых, чистота – мы жили в какой-то деревне под Брно, не помню уже её названия. Перед каждым домом росли высокие розы, улицы были ровно вымощены, а дома опрятны. Помню первый поход в магазин – сначала я увидел колбасу, точнее – кучу разных колбас, а вдобавок на вертеле медленно крутился истекающий жиром кусок аппетитного мяса. Даже по сравнению с Москвой это было нереально круто. Но ладно – не колбаса тогда была в центре моего внимания, а лимонад. Всё можно было пережить – и колу, и фанту со спрайтом, которых тогда в Союзе никто не видел и не знал... Но когда я увидел лимонад синего (!) цвета, я понял, что мы в своей стране безнадёжно отстали. И это было удивительно – ведь где-то глубоко внутри мы относились к братьям по соцлагерю как к «братьям нашим меньшим». То есть вот мы – большие и великие, а они – маленькие и милые, и мы должны охранять их и показывать во всём пример. Можно назвать это имперским синдромом, но чувство это, пожалуй, до сих пор присуще большинству из нас, выросших в СССР. Несколько лет назад мы большой группой выпускников Киево-Могилянской бизнес-школы (кстати, лучшей на Украине) ездили в Китай. На целый месяц. Перед поездкой нас тщательно инструктировали «наши», жившие и работавшие в Китае. Ну, мы и сами начитались всего, конечно. Ехали туда с представлением, что едем в страну третьего мира, где миллионы людей работают за мизерную зарплату и где – о ужас! – даже нет Пенсионного фонда. Ну что вам сказать? Через три дня убеждения наши зашатались, а уезжали мы с чётким пониманием того, что не они, а мы – страна третьего или даже четвёртого мира. Как шутит мой товарищ – есть развитые страны, есть развивающиеся, а мы – деградирующая.
Детская непосредственность
Тогда я, конечно, был слишком мал, чтобы так думать, да и советское воспитание было единственным и безальтернативным. Но червячок сомнения закрался. Дедушкины друзья показали нам всю страну – от Высоких Татр в Словакии до Праги. И, конечно, замки, природу. Названия Кромержиж и Моравский крас я запомнил навсегда. Ну а в нашей деревне мы общались с ребятами, играли в футбол, жарили на ужин кролика – до сих пор помню его вкус. Мальчишки с ревностью и какой-то обидой спрашивали: «А почему вы в Советском Союзе учите английский, а мы тут учим русский язык? Почему вы не учите чешский?» Я не знал, что ответить, мне было неудобно. Да и непонятно – почему мы, действительно, не учим «дружеский» чешский, а учим «вражеский» английский. В следующий раз я почувствовал себя неудобно, когда начал петь в машине советские песни. Когда у меня хорошее настроение, я пою. Нас везли куда-то в лес, на пикник, погода была чудесная, и я стал петь весь патриотический репертуар – от «Вставай, страна огромная» до гимна Советского Союза. Мама с папой сначала неодобрительно на меня посмотрели, а потом популярно объяснили, что чехи к нам, советским людям, относятся не очень хорошо после 1968 года. И песни наши их, мягко говоря, нервируют. Тогда я впервые узнал, что наша самая лучшая в мире страна может кому-то не нравиться.
Движение маятника
Собственно говоря, это чувство по отношению к нам – без разницы, из России мы или с Украины – присуще чехам до сих пор. Мои чешские друзья говорят мне, что это «синдром маленького народа» – перед угрозой быть вновь подавленным большим народом. Тем более таким бесцеремонным, как наш. Справедливости ради нужно сказать, что это чувство независимости проявляется у чехов и по отношению к «новому СССР» – Евросоюзу. После короткого периода полной самостоятельности вновь пришли начальники – теперь уже с запада. И ещё было бы справедливым заметить, что сама по себе независимая Чехословакия во многом обязана своим появлением России – не потерпи Австро-Венгрия поражения в Первой мировой войне, кто знает, когда появилось бы на свет новое славянское государство? Ведь именно славянство было идеологическим фундаментом новой страны. Именно отличие от немецко-австрийской культуры. Сегодня маятник качнулся обратно – Восток дикий и плохой, Запад цивилизованный и хороший. Движение этого маятника ежедневно ощущают на себе сотни тысяч русских и украинцев, живущих в Чехии. Нас не любят. Нас не хотят. Помню разговор с одним «нашим», живущим в Праге уже пять лет. Когда он узнал, что я не ношу с собой паспорта, то искренне ужаснулся: «Как? Мы же чужие в этой стране! А что ты скажешь полиции?» На моё замечание о том, что я на Украине хожу без паспорта и как-то не переживаю, что сказать милиции, он ответил: «Ну там-то ты дома! А здесь иммигрант. Я вот всегда ношу с собой паспорт». И вот так – носить с собой паспорт, дёргаться при виде полиции и соглашаться на любую работу – готовы сотни тысяч россиян и украинцев. Потому что мы хотим жить в Европе. То есть – по-человечески. Послушайте, на каком языке разговаривают между собой уборщицы в туалетах или продавцы билетов на многочисленные концерты классической музыки. Я уже не говорю о строителях. Из хозяев половины мира граждане когда-то «великой и могучей» страны в один миг превратились в нежеланных представителей третьего мира. Обочины цивилизации. Даже менее интересных, чем африканцы или пакистанцы, например.
Хорошие имигранты
Хотя я считаю, что чехам повезло с иммигрантами. Потому что большинство русских и украинцев работают. И вдобавок боятся. Боятся того, что их вышвырнут из страны. А значит, в большинстве своём ведут себя прилично. Попробуйте проехать несколько часов на поезде до Вены – и услышите на Картнер-штрассе: «Салам алейкум». И увидите тёмных парней, которые продают на углах газеты, не понимая почти ничего по-немецки. В той же Германии миллионы мусульман – в основном, конечно, турок – живут на пособия. То есть немцы работают, чтобы многодетные турецкие семьи получали пособия. Или вот недавний случай, о котором я прочитал в газете – из Франции депортирован марокканец, который жил в Париже с четырьмя жёнами, причём каждая из них была оформлена как мать-одиночка и получала пособие от государства, которое, разумеется, отдавала любимому мужу. Меня могут упрекнуть в шовинизме и отсутствии толерантности. Но я не говорю о том, что кто-то хуже или лучше, я лишь говорю о том, что приехавшие в Чехию «наши» не сидят на шее у государства. А если и не живут здесь, то регулярно инвестируют в чешскую экономику – покупкой недвижимости и оплатой услуг многочисленных посредников.
Кстати, к «нашим» относятся плохо далеко не во всех маленьких странах. В Голландии и на Кипре, например, нас любят. Может быть, потому, что не жили под нашим руководством? Кто знает...
А что же сами чехи? Довольны ли они своей жизнью? Похоже, что не очень. Я спрашивал у большого количества молодых людей – хотят ли они жить и работать дома или предпочли бы уехать? При выборе – Чехия или США и Германия, выбирают США и Германию. Вчера разговорился с девушкой – ей девятнадцать, она учит итальянский язык и мечтает уехать в Италию. Там хорошо, где нас нет?
Помню историю, рассказанную мне американским приятелем – тоже из «наших». Когда он получал американский паспорт, рядом с ним стоял поляк, который пытался вручить чиновнику свой польский паспорт – мол, не нужен он мне, видеть его не хочу, заберите его, теперь у меня есть американский. Чиновник спокойно отвечал, что им его польский паспорт не нужен – американское государство не волнует, гражданами какой ещё страны вы являетесь. Поляк был страшно разочарован. Предложи сегодня нашим польский паспорт – миллионы будут счастливы. Всё познаётся в сравнении.
Сегодня чехи митингуют – против правительства, против коррупции. Все говорят, что коррупция достигла немыслимых размеров, а простым людям жить становится всё тяжелее. «Наверное, коррупцию у нас невозможно искоренить, – сказали мне чешские друзья. – С каждым годом всё хуже и хуже. Они в правительстве воруют миллионы, а пенсионеры получают мизерную пенсию». На мой вопрос, как может процветать коррупция в самом центре Евросоюза, ответили: «Ну, мы же славяне!»
Евгений Деменок
