Известный российский художник рассказал «Пражскому Экспрессу»
о своих правилах жизни
В рамках благотворительного проекта «Исцеление через творчество» в конце октября в Праге состоялась выставка живописных работ детей с врождёнными пороками сердца. Предполагалось, что в выставке примет участие один из самых известных и ярких деятелей современного искусства в России Никас Сафронов, однако в Прагу он не приехал. Многих посетителей выставки новость эта весьма огорчила: в тот день они пришли в РЦНК увидеть и послушать именно его. «Пражский Экспресс» не отчаялся. Мы связались с господином Сафроновым и поговорили с ним об искусстве, благотворительности и его жизненных принципах.
— Господин Сафронов, принимали ли Вы непосредственное участие в обучении детей, чьи работы представлены на выставке в Праге?
— Частично да. Я провёл два мастер-класса в Центре сердечно-сосудистой хирургии у Лео Бокерия.
— Насколько сложно раздвинуть границы мира тяжело больных детей за пределы больничных стен?
— Зависит от страны, условий, которые создаёт государство таким детям. И в России это тоже есть, но держится больше на энтузиазме отдельно взятых людей, в том числе и занимающихся культурой, сострадающих таким детям. Конечно, российское государство принимает в этом участие, но не в той мере, как хотелось бы.
— Насколько мне известно, Вы довольно давно занимаетесь благотворительностью. Что она для Вас значит, какими мотивами Вы руководствуетесь, выбирая нуждающихся в Вашей помощи?
— Когда я был маленьким, моя мама мне говорила: «Когда вырастешь и будешь зарабатывать деньги, треть своего заработка отдай на благотворительность», что я и делаю. Этим занимались мои родители, этим занимаюсь и я и прививаю это своим детям.
Выбор скорее спонтанный. Это может быть постройка храма или часовни, которые я воздвиг в городе Ульяновске и в Ульяновской области. Это может быть помощь обществу слепых в Москве, с которым я давно дружу. Это школа в Ульяновске и гимназия в Димитровграде, которые когда-то обратились ко мне с просьбой поддержать их как финансово, так и мастер-классами. Сейчас эти школы носят моё имя. И теперь это стало моей непосредственной обязанностью: курировать и поддерживать эти учебные заведения.
Иногда организации или отдельные люди обращаются ко мне с просьбой дать картину на проведение аукционов с благотворительной целью, скажем, с целью собрать средства на операции для нуждающихся детей. А может обратиться и Общество защиты животных, подобные акции часто проводит Всемирный фонд дикой природы, например, акции в защиту уссурийского тигра или снежного барса, или даже просто в защиту бездомных животных.
Для меня чужого горя не бывает. Я всё принимаю близко к сердцу и стараюсь, по мере возможности, помогать всем. Я считаю, что если Господь дал мне талант и я могу, используя его, зарабатывать деньги, я обязан ими делиться с другими.
— Как Вы определяете Смысл и Назначение своей деятельности, назначение искусства?
— Талант, в том числе в искусстве, помимо родителей, ниспослан нам свыше. А искусство — это более духовная инстанция, где утончённость, сопереживание у тех, кто занимается творчеством, должны быть сильнее развиты, чем у других. Милосердие более свойственно именно людям искусства, многие из них горести и беды других пропускают через себя. Я не исключение. И таких примеров в мировой истории очень много. От Андрея Рублёва, который за копейки писал иконы и расписывал храмы, Феофана Грека, Александра Иванова, Врубеля, Васнецова, которые многие свои работы посвятили теме духовности и делали большие настенные росписи в церквях и монастырях практически бесплатно. И сегодня мы можем всю эту красоту видеть, учиться у этих великих людей, брать с них пример и стараться продолжать эту достойную традицию, подавая таким образом пример и другим поколениям, которые, в свою очередь, могут уже равняться на нас, людей искусства. Мы, как я уже сказал, тесно связаны с Духовностью нашего Мира, перевоплощая его энергию в своих работах, будь то скульптор, художник, архитектор... Как это делали, например, архитектор Гауди или писатель Лев Толстой, или режиссёры Антониони и Андрей Тарковский и многие-многие другие представители разных творческих профессий.
— Может ли искусство исцелять?
— Не то что может, а постоянно это делает. Существуют иконы, которые лечат людей от разных недугов и совершают чудеса для тех, кто на них смотрит и молится перед ними. Иконы написаны живыми людьми, людьми, посвятившими себя этому делу всецело, глубоко верующими людьми, и их энергия, передаваемая через дерево или холст, способна исцелять. Я сам неоднократно сталкивался с этим: мне звонили или писали люди, что те мои картины, которые находятся у них, помогли тому или иному человеку в той или иной ситуации. И неважно, где эти картины: в Америке, в Италии или в России. Ведь в рукописных картинах есть живая энергия, которая так необходима тем, кто смотрит на эти работы.
Я никогда не начинаю писать картину, не помолившись перед этим. И когда я заканчиваю, я тоже молюсь, чтобы работа помогала тем, кто потом будет на неё смотреть.
Сегодня много современных технологий, и они позволяют создавать «творческие работы». Например, с помощью компьютера можно создавать какие-то «произведения». Однако только живая, созданная руками человека работа несёт живую энергию, и зритель чувствует, ощущает её более материально, более духовно и более глубоко.
Искусство и мода — вещи равноценные?
— Как сказать... Это с какой стороны к этому подойти. Если говорить о моде на кого-то, например, на исторических художников, то и Веласкес, и Леонардо, и Микеланджело, и Рафаэль и многие другие были модными. Но это не помешало им быть также гениальными. А сегодня слово мода — или «модный» — используется, скорее всего, как нечто кратковременное, сиюсекундное. И тут не надо путать с модой на одежду, которая делается обычно на один сезон. Хотя и одежда может быть выполнена настолько талантливо, что тоже остаётся в истории как величайшее произведение искусства.
— Что пытается найти современный русский человек в искусстве?
— Каждый ищет своё. Один хочет быть Леонардо и писать картины — как он, и даже лучше. А другой понимает, что этого ничего не надо — достаточно, чтобы о тебе знали, например, через рекламу, или удачно попасть к какому-нибудь современному галерейщику, которому совершенно неважно, умеешь ты рисовать или нет, главное — должна быть харизма или некая концепция, которая художнику зачастую и предлагается. И тут в ход идёт всё: и инсталляции, и разного рода акции-провокации. Но я не думаю, что это правильный путь для начинающего художника. В какой-то момент мода, а в этом случае это слово несёт нарицательный характер, может закончиться. Вот тогда и останутся только «леонарды», «веласкесы», «караваджи», «тёрнеры»...
— Должен ли быть талантливый художник ещё и бизнесменом, чтобы на его работы обращали внимание, или же настоящий талант никогда не останется без внимания?
— Это дело случая. Но лучше, чтобы художник обладал и тем, и другим. Как говорят, на Бога надейся, но сам не плошай! Или: под лежачий камень вода не течёт. Конечно, были случаи, когда художников замечали меценаты или государство в какой-то момент вкладывало в художника деньги, считая, что он — национальное достояние. Как это было, например, в Германии с художником Грюневальдом. Правда, уже после его смерти, когда прошло более 500 лет, немцы осознали, что они чего-то не досмотрели.
Сегодня многие художники любят рассуждать, что художник должен быть голодным, нищим. Всё это от лукавого. Голодный художник в лучшем случае будет думать о колбасе, а нищий художник будет зависеть от кого-то. Да, Художник может быть голодным, но до работы. Художник не должен быть «жирным», но он должен быть свободным. Когда у него есть возможность выбирать, что ему делать и для кого писать, когда он может отказаться от какого-нибудь заказа, который показался ему неинтересным и нетворческим. И эту возможность ему дают деньги.
95 % художников, которые сохранились в истории, были богатыми людьми и известными при жизни: это и Рафаэль, и Микеланджело, и Рубенс, и даже Рембрандт, о котором многие сегодня говорят, что он был нищим, но на самом деле он был одним из самых богатых людей в Амстердаме. Он легко зарабатывал и легко тратил. Хотя, действительно, в конце жизни он уже стал плохо видеть, руки его уже не так слушались. И к тому же он совершил большую глупость, потратив большую часть своих сбережений на покупку тюльпанов, думая, что он их позже продаст и разбогатеет. Но в то время на рынок выбросили огромное количество этого товара, и Рембрандт разорился. Так что совет многим людям искусства: занимайтесь своим любимым делом и постарайтесь в нём быть успешными. И, как говорится, в чужие сани не садитесь, а то можете прогореть.
— Образ современника у Вас — шимпанзе в строгом костюме. Какой смысл заложен в этой работе?
— Это образ современного человека. Хоть он и одевается в хороший костюм и носит дорогие часы, но часто уподобляется обезьяне со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Как бы Вы изобразили образ современной России?
— По-разному. У меня есть такая картина, «Плачущий Ангел на развалинах», которая может быть иллюстрацией к образу современной России, но также есть и храмы на фоне красивых пейзажей.
— Вы писали портреты многих известных политиков, актёров... Вам интересен каждый образ или порой Вы лишь выполняете заказ?
— Раньше, когда я был студентом, любой типаж мне был интересен — от рабочего и доярки до министра и космонавта. Сегодня я более избирателен. Я выбираю состоявшиеся личности, они мне более интересны. Среди них могут быть священники, врачи, актёры, певцы. Как я люблю говорить: «Никто не интересуется тем, кто ищет миллион, но всем интересен тот, кто его нашёл».
Вас привлекают работы современных чешских художников?
Среди чешских художников есть огромное количество иллюстраторов, особенно детских книг. Правда имена я не помню, но помню их работы ещё из детства, по тем сказкам и книгам, которые я читал. Я сожалею, что плохо знаком с творчеством современных чешских художников.
— В чём отечественные деятели искусства отстают от зарубежных?
— Могу сказать, что сегодня моё отечественное искусство находится не на том высоком уровне, на котором ему подобает быть. Имея такое огромное творческое наследие и такие имена, как Васнецов, Нестеров, Суриков, Репин, мы сегодня видим искусство в более упадническом состоянии, чем раньше, включая и советские времена.
Начало этому разрушению было положено еще в 20-х годах. Тогда возник Манифест футуристов, где Маяковский призывал «сбросить Пушкина с корабля современности», а также с ним Врубеля, Репина, Васнецова и т.д.
Во времена советской власти, в 40-х, 50-х, 60-х годах, советское искусство в большой степени опиралось на дореволюционное, классическое.
А вот после 90-х годов пошла тенденция опираться на современных, особенно американских художников, таких как Уорхол, Джексон Поллок, Марк Ротко, Раушенберг, а в Европе — на Кандинского, Малевича, Марка Шагала, Пикассо и многих других. Да, они были открывателями и заявили о себе в Америке, которая, не имея тогда, в начале 20-го века, своего искусства, нуждалась в нём: до этого приходилось опираться на искусство Старого Света, а богатым американцам это не нравилось. И они взяли за основу абстракцию, кубизм, конструктивизм, супрематизм, ташизм и подобные направления.
Нашим сегодняшним художникам не стоит им уподобляться. Ведь у нас есть свои традиции, есть своя классическая школа и огромное творческое наследие, на котором мы и должны учиться сегодня. В первую очередь надо знать классическое искусство, а уж потом становиться «шагалами» и «матиссами». На Западе тоже есть своё богатое наследие, на него многие и опираются. И нам тоже надо учиться у них, у старой европейской школы. Хотя куда проще кинуть на холст яйцо и размазать его, как когда-то это сделала Иоко Оно, жена Джона Леннона, обозвав всё это великим произведением. А было бы намного полезней, если уж и учиться у Запада, то учиться на таких мастерах, как Питер Брейгель, Босх, Ван Эйк, Мемлинг, Гойя, Веласкес... Тогда бы мы были в поистине большом выигрыше, впитывая в себя великое, настоящее, творчество, а не модное временное.
