Карел Срп — многолетний руководитель «Джазовой секции», организации, которая в период нормализации в Чехословакии занималась подпольным изданием запрещённых книг и распространением музыкальных записей с Запада. В 80-х годах он был политическим заключённым. События 1968 года и всё, что им предшествовало, помнит хорошо, 50 лет назад ему шёл 32-й год. Мы попросили Карела Српа вспомнить вторжение в Чехословакию войск Варшавского договора 21 августа 1968 года, отрицательно сказавшееся на советско-чехословацких (и на российско-чешских) отношениях на десятилетия вперёд.

 

— В те трагические для Чехословакии дни вы были уже взрослым человеком. Помните всё как вчера?

— Я действительно помню всё очень хорошо, как вчера или позавчера. Но этап Пражской весны нельзя ограничить только теми десятью месяцами — с января по август. Надо хорошо понимать, что происходило здесь до Пражской весны. В 1959 и 1960 годах, например, освободили политических заключённых, оказавшихся в тюрьмах в результате процессов в 50-х годах, когда многие получили пожизненные сроки. Была оттепель, и демократии стало больше. Конечно, советизация никуда не делась, но уже не была такой крутой, как после 1948 года. Изменения происходили постепенно. Начались они в культуре и искусстве. Когда павильон Чехословацкой Республики стал лучшим на выставке в Брюсселе, для нас это был шок. Там, например, могли быть выставлены абстрактные картины, современная мебель, представлены новые стили одежды. В то время даже возник новый код языка! Появился новый словарь чешского языка. Запрещённые авторы, такие как Франц Кафка, начали издаваться. И даже возникла серия «Немарксистская библиотека», в которой печатались западные философы, правда, левые; несмотря ни на что какие-то отношения с Западом уже существовали. Когда пришла Пражская весна, то это были скорее изменения наверху, в политической власти. Ни с того ни с сего был отозван президент Антонин Новотный. И функции в компартии разделили, и появились какой-то Дубчек и какой-то Цисарж. И всё начало очень динамично развиваться. Общество заговорило, что не хочет цензуры; хотя цензуры формально и не было, но всё контролировалось коммунистической партией. Газеты стали больше писать о Западе. Люди начали больше ездить за границу. Так как не было паспортов, выдавались «выездные документы» — такая бумага, которая давала право поехать путешествовать на Запад, если вас кто-то пригласил и если у вас есть 20 долларов. Люди привозили из поездок каталоги самого дешёвого немецкого Торгового дома «Неккерман», и за неделю каталог мог обойти весь микрорайон. И все вздыхали: «Ах, если бы здесь было так же, как на Западе!». Перестали даже глушить «Свободную Европу». Обновлялись международные отношения. Появлялись новые слова и даже новый способ поведения. Это было большое послабление для гражданского общества.

Советский Союз понимал, что чехословацкая компартия уже не всё контролирует. Люди стали говорить: «А почему здесь должна быть только одна политическая партия? Почему не может быть больше?». Начали критиковать политический режим. А Дубчек, Смрковский, Цисарж и другие, так называемые либеральные политики, всё ещё в Конституции удерживали пункт 4 о ведущей роли коммунистической партии. Новотного отозвали, а президентом избрали генерала Людвика Свободу. Он до этого был разнорабочим в крестьянском кооперативе, потому что ранее коммунисты отстранили его от всего, хоть он и являлся одним из освободителей Чехословакии.

Сюда начала поступать заграничная пресса (левого толка, конечно). Стали приезжать музыканты с Запада. Страна постепенно поворачивалась за Запад, что, понятное дело, Советский Союз и ГДР не приветствовали. В Чехословакии были запланированы и проведены большие военные учения всех пяти армий Варшавского договора. Об этом много писали газеты. И люди знали, что в их стране присутствует полмиллиона иностранных солдат. Вместе с этим от Брежнева постоянно звучали заявления о том, что социализм в ЧССР находится в опасности.

Да, он был в опасности, потому что в течение ближайшего времени здесь планировалось основать ещё одну политическую силу. И всё бы пошло совсем иначе. Но однажды Советы сказали: «Хватит!».

Армия пяти стран находилась на учениях в лесах, а на фоне этого происходили постоянные встречи и переговоры Брежнева с Дубчеком. Дубчек в то время был нашей иконой. Коммунистическая партия была популярна как никогда (и уже такой никогда не будет). Люди массово вступали в партию, которая вела общество по правильной политической и экономической линии, а главное — была открыта к изменениям, которых требовали люди. Но люди не выступали за возвращение капитализма или не дай бог фашизма, люди хотели «социализма с человеческим лицом». Коммунисты на Западе — в Италии, Франции, Югославии — не понимали, что это такое — «социализм с человеческим лицом». Говорили, что социализм может быть только один, к чему ещё «человеческое лицо»...

Советы сюда постоянно ездили и твердили об опасности для социализма. Кульминацией стали две встречи — в Чиерна-над-Тисой и в Братиславе. А 21 августа случилось вторжение.

Полностью интервью можно прочитать в печатной версии газеты "Пражский экспресс", которая продаётся в ларьках печати и магазинах с русскими продуктами. 

 

© 2009-2024 ПРАЖСКИЙ ЭКСПРЕСС - ИНФОРМАЦИОННОЕ ИЗДАНИЕ
Частичная перепечатка материалов разрешена с активной ссылкой на www.prague-express.cz
Перепечатка материалов в бумажных носителях - только с письменного разрешения редакции
Vydavatel: EX PRESS MEDIA spol. s r.o., Praha 5, Petržílkova 1436/35, IČ: 27379221
Kontaktní osoba: Ing. Boris Kogut, CSc, telefon: +420 775 977 591, adresa elektronické pošty: reklama@prague-express.cz
Všeobecné obchodní podmínky VYDAVATELSTVÍ EX PRESS MEDIA spol. s r.o. pro inzeráty a prospektové přílohy




Система Orphus