30 ноября чешская галерея Аrthouse Hejtmánek на собственном аукционе попытается продать картину, названную «Шторм на море» и датированную 1889 годом, которую владелец дома Томаш Гейтманек считает работой Ивана Айвазовского. Картина большая – 137 на 214 см. Стартовая цена – 11 млн крон. Эта находка «нового Айвазовского» могла бы стать сенсацией. Однако искусствовед Юлия Янчаркова, работающая в Академии наук ЧР, и специалисты из российских музеев, с которыми она консультировалась, в один голос заявляют, что эта картина не может принадлежать кисти прославленного русского мариниста армянского происхождения.
Изображение картины в каталоге аукциона
Владелец галереи Томаш Гейтманек сознательно не делает экспертизу картины в России, не привлекает российских специалистов-исследователей творчества Айвазовского. Он уверен, что тех доказательств, которые он собрал в Чехии, достаточно, чтобы выставить картину на аукцион за авторством Ивана Айвазовского.
По легенде, которую рассказывает Томаш Гейтманек, картина была приобретена богатым чехом в 20-е годы прошлого века в Чехословакии. И всё это время висела в доме, где сменялись поколения. Семья гордилась Айвазовским. Но нынешний владелец картины, когда был мальчиком, стрелял в неё из лука. В картине остались три дыры. Картину в 90-х годах реставрировали. А для нынешнего аукциона реставрировали ещё раз. Томаш Гейтманек уверен, что аргументов в пользу того, что это картина является подлинником Айвазовского, больше, чем аргументов против. На руках галериста есть отчёт реставраторов, который он называет экспертизой, историческая фотография картины с надписью на оборотной стороне от чехословацкого историка искусств Вацлава Вилема Штеха о том, что картина принадлежит кисти Айвазовского, сделанной в 1932 году, и якобы экспертное заключение от современницы – историка искусств Анны Яништиновой.
Владелец галереи Томаш Гейтманек. Фото: Пражский экспресс
Однако ещё до Анны Яништиновой, галерист, и он этого не отрицает, обращался к искусствоведу Юлии Янчарковой, которая, проконсультировавшись с российскими коллегами, как это принято в экспертном сообществе, поставила его в известность: картина не является подлинником Ивана Айвазовского. В ней всё не его: стилистика, краски, подпись. Но кто же автор? Это интересная задача для искусствоведа. Юлия Янчаркова решила попробовать установить имя настоящего художника.
Так в сотрудничестве с коллегами из Государственного Русского музея возникла гипотеза, что картину написал француз Жан Антуан Теодор Гюден (Jean Antoine Théodore de Gudin). Со стопроцентной уверенностью сказать, что это он, можно будет только после проведения сравнительного научного анализа и экспертиз. Юлия Янчаркова и об этом проинформировала галериста, аргументируя свои предположения. По её мнению, подпись Айвазовского на картине подделана и подделка очень неудачная.
Одна из работ Гюдена
Независимо от мнения Юлии Янчарковой, исследователь творчества Ивана Айвазовского Левенко Николай, тоже считает, что картина выполнена в европейской манере живописи. Мы отослали Николаю в Феодосию (на родину художника) фотографию из чешского аукционного каталога, по которой он составил следующее заключение:
«Картину «Шторм на море», показанную в каталоге, даже с большой натяжкой к работам Айвазовского отнести нельзя. Налицо европейская школа. Нет сходства ни в стилистике, ни в подборе цветовой гаммы. И даже если это полотно и выполнено профессионально, в нём нет используемых только Айвазовским приёмов в изображении моря в штормовом состоянии. Как собственно и небо выполнено в чуждой Айвазовскому манере. Да, лунный свет вброшен в разорванный участок облачного неба, но возможный у Айвазовского световой эффект в данном случае не достигнут. Айвазовский в такой ситуации достигал фантастического результата. В результате стилистического и колористического сравнения полотна «Шторм на море» с работами Айвазовского непосредственно за 1889 год, авторство Ивана Айвазовского не подтверждается».
Три специалиста из Государственного Русского музея Санкт-Петербурга (ГРМ) – Виктория Кадочникова, Лада Вихорева, Николай Крылов, а также технологи ГРМ, консультируя Юлию Янчаркову, подтвердили, что работа не принадлежит кисти Айвазовского. С их мнением согласна заведующая отделом живописи 2-й половины XIX - начала XX века Государственной Третьяковской галереи Галина Сергеевна Чурак.
Отчёт реставраторов. Фото: Пражский экспресс
Второй и главный аргумент галериста – это отчёт реставраторов, сделанный месяц тому назад (минимальная реставрация, так как картина к ним попала в хорошем состоянии). Как значится на сайте реставраторов – они выпускники Института химической технологии реставрации памятников. В отчёте описано, как проводилась предыдущая реставрация в Национальной галерее Чехии, разбираются пигменты, подпись и т.д – одним словом, химические параметры полотна. Томаш Гейтманек опирается на то, что спектральный анализ подписи показал, что она аутентична. Означает ли это автоматически, что автор – Айвазовский? Нет. Так как был проведён только один анализ, который установил, что подпись находится под лаком. А её аутентичность заключается лишь в том, что она сделана примерно во время, когда картина возникла (или, например, лет через 10 после создания). Для более точного анализа используются другие методики.
Подпись под картиной, выставленной на аукцион в Праге Оригинальная подпись Айвазовского латинкой
Чтобы понять, «сколько Айвазовского» в отчёте чешских реставраторов, нам пришлось взять консультацию у российского эксперта, работающего в государственном учреждении, но пожелавшего остаться неназванным. Он отметил, что предыдущая реставрация была проведена дилетантским способом – картина дублирована, то есть приклеена на холст целиком, первоначальный холст не исследовался и теперь уже невозможно посмотреть его заднюю сторону, на которой могли оставаться пометки.
В нынешнем отчёте нет рентгена – главного показателя почерка художника. Анализ пигментов показал, что все пигменты времени Айвазовского. Но у каждого художника – свой выбор пигментов. Здесь нет эталонного ряда Айвазовского. Нет сравнения мазка. Сравнений с эталонами Айвазовского вообще нет. На подпись надо смотреть под специальным мощным микроскопом для изучения того, перекрывается ли подпись кракелюром, чего не было сделано. Одним словом, реставрационный отчёт не является экспертизой. И, конечно, не является подтверждением того, что картина принадлежит кисти русского мариниста.
Экспертиза Вацлава Вилема Штеха. Фото: Пражский экспресс
Ещё один аргумент чешского галериста в пользу авторства Айвазовского – якобы экспертное мнение чешского историка искусств Вацлава Вилема Штеха. Мы видели это экспертное мнение. На исторической черно-белой фотографии рукой Штеха (?) сделана запись, что это картина Айвазовского. Штех, кстати, был специалистом по первобытному искусству. И «экспертизу» он делал по фотографии, о чем нам и сообщил.
Та самая историческая фотография картины. Фото: Пражский экспресс
Томаш Гейтманек также настаивает, что картина упомянута в книге другого чешского историка искусств Владимира Фиалы – книга о русской живописи в собраниях Чехословакии вышла на русском языке в Ленинграде в 1974 году. Действительно, картина там описана. Но была ли у Фиалы возможность точно установить подлинность картины? В книге такой цели не стояло. Он всего лишь описал, что видел.
И последнее доказательство авторства Айвазовского от чешского галериста – это заключение современницы, искусствоведа Анны Яништиновой. Но накануне аукциона Томаш Гейтманек не смог его найти! Обещал нам прислать его по электронной почте в течение дня, но на момент публикации статьи в конце дня, в почте ничего не было.
Томаш Гейтманек – очень интересный галерист. Он, например, считает, что нет необходимости привлекать искусствоведов к оценке произведения, ведь сколько экспертов – столько и мнений, что чешская техническая экспертиза – она такая же, как в Москве или Нью-Йорке, или что не могло существовать в одно время с Айвазовским второго художника, изображавшего море.
Иван Константинович Айвазовский. Автопортрет
Иван Айвазовский (настоящее имя Ованнес Айвазян) был очень плодотворным художником. За годы своего творчества он написал более 6000 картин, которые продемонстрировал на 125 персональных выставках в России и за рубежом. Скончался Иван Констанинович в 1900 году (на "чешской" картине дата смерти обозначена 1890 годом). С тех пор творчество художника основательно изучено и каталогизировано. Когда вдруг на каком-то аукционе появляется его новая картина – это всегда сенсация мирового масштаба. На аукционе «Сотбис» в 2008 году его две картины были проданы за 2,4 млн долларов, то есть больше 1 млн долларов каждая.
На аукционе Аrthouse Hejtmánek картину, обозначенную авторством Айвазовского, начнут продавать с 500 тысяч долларов. Как говорят специалисты, цена на «Айвазовского» в Чехии явно занижена. На какого покупателя рассчитывает галерист Гейтманек? Русские коллекционеры потребуют от него российскую экспертизу, это в аукционном мире общеизвестно. Он не может этого не знать. Остаются другие простодушные иностранцы или чехи, которые могут купиться на низкую цену и положиться на родных чешских экспертов.
И.К.Айвазовский. Девятый вал
– Почему вы не продаёте картину как Айвазовского под вопросом? – поинтересовались мы у Томаша Гейтманека.
– А почему я должен продавать её под вопросом, если она подписана: Айвазовский!
Ирина Шульц
Нелепый миф с красивым именем «Айвазовский»
Юлия Янчаркова, Ph.D., искусствовед, сотрудник Славянского института Академии наук ЧР (на фото):
И. К. Айвазовский довольно часто появляется на антикварном рынке, реже – настоящий, чаще – поддельный. Замечательное, полное драматизма, большое полотно выставляет на свой ближайший аукцион пражский аукционный дом Гейтманек. Завораживающая марина погружает нас в бьющуюся и беснующуюся морскую пучину. В её размытой глубине мы видим судно, будто уходящее в бурые волны, рваная пена которых сливается с рваными тучами неба. Морская тематика привлекает зрителя, ибо она всегда глубоко метафорична – ещё античные философы сравнивали человеческую жизнь с кораблем, застигнутым бурей. Эта вещь хороша! Айвазовскому, однако, она, несмотря на подпись, поставленную в правом нижним углу, не принадлежит и сомнения этот факт не вызывает. У специалистов. Не его – все! - колорит, способы нанесения мазка, подпись.
Кто же тогда может быть автором такого произведения? После консультации с вышеназванными историками искусства Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге, можно сделать следующее предположение – по стилю работа совпадает с живописью художника мариниста Жана Антуана Теодора Гюдена. Полотно прекрасно вписывается в ряд монохромных «нервных» пейзажей этого замечательного автора, который появился на свет 15 августа 1802 года в Париже, столице Наполеоновской империи, а скончался 11 апреля 1880 года в приморском городке Булонь Бийанкур Третьей французской республики. В период его молодости французы имели достаточно поводов, чтобы проводить время на баррикадах, убивая друг друга. На две французские революции: 1830 года, увековеченная Виктором Гюго в его «Отверженных», и 1848 года, которая охватила всю Европу, наложился еще второй этап промышленной революции, которая, собственно, и является настоящей революцией: переход от века пара к веку электричества. Неуклюжие, чадящие угольным дымом пароходы вытеснили романтические парусники из реальности в королевство фантазии.
Франция не была царицей морей в этой новой промышленной реальности, но «король-буржуа» Луи-Филипп I решил воплотить имперские амбиции в полотнах, заказав (1838) уже известному тогда живописцу Теодору Гюдену серию картин, прославляющие славные страницы истории французского флота, которые должны были украсить стены Версальского дворца. Художник блестяще справился с высочайшим заказом, был обласкан, награжден орденом Почетного легиона и пожалован баронским титулом. Он же стал первым официальным маринистом Франции — должность, на которую назначал лично Морской министр, жалуя офицерский чин (1841).
Гюден был плодотворен и трудолюбив. Мастер можно сказать, почти исчерпал классические морские сюжеты, наполнив государственные и частные собрания Европы своими кораблекрушениями, морским восходами и закатами, лунными светом, батальными сценами, маяками, бурями и тонущими кораблями, бомбардировками гаваней и т.п.
Слава Гюдена путешествовала вместе с ним – из Парижа в блистательный николаевский Петербург (1841), затем в Берлин ко двору Фридриха-Вильгельма IV, затем в Лондон — в реальную столицу «владычиц морей». Англия стала его настоящей любовью. В 1844 году барон Гюден женился на шотландке, дочери лорда Джеймса Хэй и внучке седьмого маркиза Твиддале. Это был его второй брак. Дочь же от первого брака Анриетт Герминие Луиза Гюден (1825–1876) также была художником-маринистом. Гюден выставлялся в Королевской Академии и в Британском институте в 1837, 1846, 1848, 1849. Потом публика от него немного устала и новый всплеск славы привел к новым выставкам в Лондоне в 1871 и 1873 годам.
Но годы шли. «Обрати внимание на то, как быстро все предается забвению, на хаос времени, беспредельного в ту и в другую сторону, на суетность похвал, изменчивость и безрассудство тех, которые, по-видимому, тебя ценят, на незначительность пространства, пределами коего слава ограничена», - размышлял когда-то Марк Аврелий. Император был прав. И вот публика, которая в начале восторженно принимала творчество Гюдена, в 1870-е годы стала к нему охладевать. Критики вдруг стали отмечать холодность и безжизненность его полотен, в которых «едва ли можно заметить дюжину удачных линий». Как писали тогдашние историки искусств: «два десятилетия восхищая всю Европу, Гюден быстро впал в забвение и его слава осталась далеко позади». А тут на горизонте уже появились импрессионисты, неоимпрессионисты, за ними – кубисты. Все сначала непризнанное – скоро признают. Появятся и абстракционисты. Миру было не до Гюдена. Художник умер и вскоре был забыт.
Но память – памятью, слава – славой, а есть еще и вопрос финансовый. По прошествии какого-то времени, наш «Гюден» сослужил службу своему хозяину. Избавленный собственного имени, он стал «Айвазовским», в которого богатые с энтузиазмом вкладывали деньги. Как «Айвазовский» Гюден попал в Прагу, где на него посмотрели историки искусства В. Штех и В. Фиала. Они в авторстве не усомнились, но эти специалисты судили по сюжету – море, и по подписи. Сравнительного материала у них не было, работ Айвазовского они не видели или почти не видели и задача в данной ситуации перед ними была поставлена непосильная.
Итак, в заключение. История, предложенная нам аукционным домом Гейтманек, интересна и нуждается в исследовании – картину нужно подвергнуть всем возможным способам технико-технологических экспертиз. Необходимо перепроверить гипотезу с Гюденом, ибо картина может оказаться лишь копией его какого-то полотна или работой его ученика. Разгаданная тайна ценнее нелепого мифа с красивым именем – Иван Константинович Айвазовский.
