15 декабря прошло прощание с писателем и публицистом Петром Вайлем, который с 1995 года жил в Праге и работал в русской редакции «Радио Свобода». После перенесённого в августе 2008 года инфаркта Вайль впал в кому. В ноябре Петру Львовичу исполнилось 60 лет. Вечером 7 декабря его не стало.
Незадолго до болезни Вайля писатель Леонид Стариковский встречался и беседовал с коллегой. На днях он любезно предоставил нашей редакции одно из последних интервью с Петром Вайлем. Отрывок из него мы публикуем.
— Я сначала работал в нью-йоркской газете «Новое русское слово», ежедневная газета, основанная, кстати, в 1910 году — на два года раньше «Правды», потом, когда возникла газета «Новый американец», мы вместе с Сашей Генисом ушли туда. Это газета уже третьей волны эмиграции. Через какое-то время мы ушли из «Нового американца», он практически распался. Он ещё какое-то время существовал, но уже не был так интересен. Мы с Сашей открыли журнал «Семь дней», который просуществовал всего один год и тоже закрылся. Потому что мы могли сделать приличную газету или журнал, но уж продать-то точно не умели. Все наши начинания прогорали. Ни я, ни Генис, ни Довлатов не умели этого делать. Как и сейчас не умеем, я, по крайней мере. Потом мы были на вольных хлебах, еженедельно писали в такой лос-анджелесский журнал «Панорама», писали очень много, так как договорились на постоянную зарплату и писали туда как сумасшедшие. А потом, где-то в 1985-86 мы стали время от времени что-то делать для нью-йоркского бюро «Радио Свобода». Подрабатывать. Довлатов стал это делать гораздо раньше, там же подвизался Борис Парамонов, в общем, масса знакомых. Мы были в приятельских отношениях с главным редактором Юрием Гендлером, а в 1988 году мне предложили перейти в штат. Я подумал, подумал, конечно, жаль было свою свободу, но жить как-то надо было дальше, и согласился. Когда Юрий Гендлер уехал в Мюнхен, где была штаб-квартира всей Службы, я возглавил нью-йоркское бюро. Меня неоднократно звали в Мюнхен, но я как-то переезжать не хотел. Мне слишком нравился Нью-Йорк, но когда уже штаб-квартира перебралась в Прагу и мне снова сделали предложение, я вдруг согласился. Конечно, Прага после Нью-Йорка та же провинция, но, видимо, возраст подошёл, и на Прагу я согласился. Причём мы с женой никогда раньше не были в Праге и, приняв предложение, приехали сюда сразу же с багажом, не глядя.
— Даже не приезжали на разведку, хотя бы на пару дней?!
— Нет, просто взяли и приехали.
— А почему так? Натура такая?
— Не знаю. Мотивов было два. Я, во-первых, подумал, что могу приобрести еще и третий взгляд, не прикладывая особых усилий. Я много лет прожил в одной большой державе, потом много лет в другой, теперь могу жить в центре Европы, а Европу я очень люблю, в отпуск сюда приезжал почти каждый год… И второе, мне было уже 45 лет, и я подумал, что если я уже не смогу сделать какого-то резкого жизненного движения, то… плохо дело. А энергии в себе ощущал ещё достаточно. Ну, вот и попробовал. И не жалею абсолютно, ни разу не пожалел. Конечно, не устану повторять, что интереснее Нью-Йорка нет города на свете, но… в 35 я ни за что не уехал бы оттуда, а в 45 уже смог. Здесь совсем другой темп, здесь несколько дачное ощущение, но с возрастом мне это уже нравится.
— Вам было страшно ехать в эмиграцию?
— Нет, страшно не было, хотя я ехал не один, а с женой и сыном. Но я ещё дома как-то посмотрел, подумал, что есть русскоязычные газеты, журналы, вот даже издательский дом имени Чехова, и представил себе, что приду в какое-то здание и попрошусь на любую работу, например, для начала корректором. Кстати, потом оказалось, что такого издательского дома давно нет, но всё равно работу я нашёл достаточно быстро. Буквально через пару дней после нашего приезда я взял две байки, которые написал ещё будучи в Италии в ожидание американской визы, и с сынишкой пошёл пешком — денег на транспорт не было — довольно-таки далеко, кварталов пятьдесят, в русскоязычную газету «Новое русское слово» — орган еще первой волны эмиграции, махровая антисоветская газета была. Статьи взяли, а уже через две недели меня взяли в штат.
— Понятно, если человек приносит две заметки и его берут в штат, это значит, что он обладает профессией, и в этот момент вы перестали бояться?
— Ну, боялся я всего полтора дня или того меньше. Мы прилетели в Штаты в начале января 1978 года, 5 января. Нас поселили в отеле «Сан-Джордж» на краю Бруклина, на другом берегу от Манхэттена, этаж был то ли 11-й, то ли 12-й, маленькое окошко с видом на Манхэттен, и когда я увидел этот вид… Я и сейчас считаю, что это один из самых захватывающих видов, а тогда!.. Даже не знаю, это всё равно что я смотрел бы на Марс! Я подумал: «Мама дорогая! Куда я приехал?! Что я здесь делаю?! Здесь всё какое-то чужое, непонятное, и в этот момент я испугался. А на следующий день с утра спустился вниз, пошёл в супермаркет и с изумлением узнал, что по воскресеньям в штате Нью-Йорк не продают спиртные напитки, и даже пиво продают только после 12-ти часов, когда заканчиваются церковные службы. Я страшно огорчился и обиделся на штат Нью-Йорк, с трудом дождался 12-ти часов, купил связку из шести банок пива, выпил, немного отошёл и успокоился.
— Вы чувствуете себя американцем?
— Когда я жил в Америке, я это очень чувствовал, хотя правильнее сказать, я себя чувствовал нью-йоркцем, а не американцем, это совсем другое дело.
— Мне довелось побывать в Нью-Йорке, но, по моим ощущениям, я никогда бы не смог в нём жить — огромный город и то чувство, что описывается словами «небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой», город, особенно в Манхэттене, страшно подавляет.
— Насчёт небоскребов я категорически не согласен, Москва подавляет человека гораздо больше, чем Нью-Йорк! Дело в том, что человек — существо горизонтали, он ведь не ходит с задранной головой, он не смотрит вверх! Он смотрит вперёд и по сторонам, и вот когда глазу не во что упереться, как на Садовом кольце в Москве, вот это кошмар! А в Нью-Йорке нет ни одного подземного перехода! Там нет этого безумия для танковых колонн! И поэтому там чувствуешь себя нормально. Я жил в Манхэттене, правда, в «верхнем», в дешёвом районе, но всё-таки…
— Но всё-таки, наверное, в Праге легче себя чувствовать американским гражданином. А в Америке вы тоже чувствовали себя американцем?
— Нью-йоркцем, это всё-таки разница, а мне вообще-то до фени гражданская принадлежность, мне от государства нужно, чтобы оно меня не трогало, вот и всё!
— И оно не трогало?
— Не трогало! А город тот или иной мне интересен в большей или меньшей степени. А какое мне дело до государства? Я как-то традиционно голосовал за демократов. Голосовал за противников Рейгана, за Клинтона, только однажды голосовал за республиканца — за мэра Нью-Йорка Джулиани, потому что он мне понравился. А это очень важно, мэр — это очень важно, а президент — нет!
Гений места
Пётр Львович Вайль родился в 1949 году в Риге. Окончил редакторский факультет Московского полиграфического института. В 1977-м эмигрировал в США. С 1995 года проживал в Праге.
Вайль работал главным редактором Русской службы «Радио Свобода», с которой сотрудничал с 1984 года. Он начинал работу в нью-йоркском бюро, где впоследствии возглавил отделение Русской службы. С 1995 года Вайль был заместителем директора Русской службы по информационным, потом — по тематическим программам. Вёл на радио цикл программ «Герои времени». На протяжении многих лет публиковался в соавторстве с журналистом Александром Генисом.
Вайль — автор книг «Гений места», «Карта родины», «Стихи про меня». В соавторстве с Генисом написал «60-е: Мир советского человека», «Американа», «Русская кухня в изгнании», «Родная речь».
Вайль сотрудничал со многими эмигрантскими изданиями, в том числе с газетой «Новый американец», редактором которой был Сергей Довлатов. С ним Вайль бок о бок проработал 13 лет.
Пётр Вайль — член-основатель Академии русской современной словесности, член редсоветов журналов «Иностранная литература» и «Знамя», автор сборника путевых эссе «Гений места» и ведущий одноимённого цикла телепередач. Публиковался в журналах «Вокруг света», «GEO». Лауреат нескольких литературных премий.
