Владыка Христофор показал нам икону — подарок друзей с Кипра, поддерживающих его в годину испытаний. Фото: Пражский экспресс
В начале апреля текущего года, во время Великого поста в Чешско-словацкой православной церкви разразился скандал. 12 апреля глава поместной церкви владыка Христофор ушёл в отставку с поста митрополита и удалился в монастырь в селении Тешове. Владыка, по его собственным словам, ушёл в отставку во благо церкви. Однако с его уходом в церкви установились не мир и покой, а напротив, начались террор и преследование всех несогласных с политикой нового руководства. Накануне 60-летия владыки (29 июня 2013 года) мы встретились с ним в его обители.
— Владыка, помимо службы в монастыре Вы преподаёте историю церкви на православном факультете в Прешове, будете ли Вы рассказывать студентам и о той истории, что с чешско-словацкой церковью происходит сейчас?
— Пока я и сам не понимаю, что происходит…
— Думаю, до конца никто не понимает, но у каждого есть своё мнение…
— Думаю, что мы в руках божьих. Есть время катарсиса, время очищения, когда каждый должен для себя решить, кому он принадлежит: миру или церкви? Церковь подвержена влиянию света, а вы видите, что происходит в миру? Всю эту коррупцию, всю эту жажду наживы. Так было всегда, а у нас в Чехии такое пространство, где это запросто происходит. Головы летят.
— Вы говорили, что это делаете во благо церкви. Если бы Вы могли предвидеть, что из этого выйдет, поступили бы так же?
— Я думал, что архиепископом и митрополитом будет Симеон, что вскоре церковь заживёт нормальной жизнью. Но то, что до сих пор не был избран архиепископ Пражский, не был избран митрополит, — это, конечно, очень плохо. Помню, когда умер владыка Дорофей, мы за несколько месяцев избрали нового митрополита, когда умер владыка Николай, мы опять в короткий срок выбрали нового.
— Почему же сейчас это так сложно?
— Потому что, очевидно, времена тяжёлые. Люди уже не такие, как были семь-восемь лет назад. Не могут подготовить то, что могли подготовить мы. До сих пор не избрали архиепископа, уже должен быть выбран митрополит. Не соблюдаются предусмотренные уставом сроки.
— Насколько я знаю, сейчас во главе церкви Марк Крупица, который даже не архиепископ. Это в согласии с канонами?
— Конечно, ведь как Синод решит, так и будет. Но с точки зрения истории это плохо, потому что в уставе ясно написано, что в течение 40-ка дней должен быть выбран архиепископ. Посмотрите, я ушёл 12 апреля, сейчас конец июня. И до сих пор не выбрали. Это противоречит уставу. Как-то это долго тянется.
— Получилось Вам очистить своё имя?
— Я этим даже не занимался.
— Вы уже не хотите с ними сражаться?
— Это бесполезно. Меня очень гнетёт, что постоянно на кого-то нападают, постоянно кого-то чернят. Это светское влияние, влияние Сатаны. Это просто власть. Тот, кто получил власть, старается её удержать. Это мирской закон, но не церковный. Почитайте устав, там сказано, что новый архиепископ должен быть избран до 40-ка дней, но им это всё равно… Знаете, прежде чем стать священником, я был помощником церковного сторожа. Я убирал в кафедральном храме. Мне это очень нравилось. Нравилось помогать владыке Дорофею, когда я было иподьяконом. А потом со временем меня попросили стать епископом, сказали, что я так помогу церкви, так же архиепископом и митрополитом. Я не стремился делать карьеру, всегда поступал так, как меня просили во благо церкви. А теперь, когда Симеон мне говорит, я помогу церкви, если подам в отставку, так у меня это до сих пор стоит в ушах. Всё время: «Помоги церкви!». Я хотел, чтоб воцарились взаимная любовь и добро. Все те блага, которые церковь должна приносить: прощение, смирение, хотел быть помощником тому добру. Ведь церковь — это не митрополит и архиепископы. Церковь — это общество простых верующих, которые ходят в храм. Я восхищаюсь ими. Мы, «профессионалы» (в кавычках), получаем зарплату, а верующие приходят в храм просто потому, что у них есть потребность. Храм даёт им силы. Я восхищаюсь ими, и сам до сих пор остаюсь простым верующим. Я не хожу в храм потому, что я митрополит, не хожу в него как на работу, а иду в храм потому, что я нуждаюсь в этом, как верующий. Нуждаюсь в том, чтобы постоянно себя очищать, каяться. Вся жизнь — путь покаяния. Не для того, чтобы мы получили какую-то должность, а для того, чтобы попасть в Царство божие. Царство божие — это духовная ценность. Это не республика или какая-то богатая страна. Это духовный свет, который нам принёс Иисус Христос, это свет, в котором мы, люди верующие, счастливы. А вне этого мы блуждаем, всё ненадёжно. Потому что то, что видимо, — смертно, а то, что нельзя увидеть, — вечно.
Владыка Христофор встретился с нашим корреспондентом в монастырской столовой, одновременно служащей его кабинетом. Фото: Пражский экспресс
— Вы ушли во благо церкви, а можете теперь во благо церкви вернуться?
— Я написал, что, если церковь попросит, я вернусь.
— Но ведь ясно, что те люди, что сейчас сосредоточили в своих руках власть над церковью, Вас ни за что не позовут. Может быть, предпринять что-то ещё?
— Ничего другого я не умею. Если люди пожелают, сделаю всё, что они пожелают.
— Люди этого желают, но ничего не могут поделать. Та горстка заговорщиков, что управляет церковью, людей не слышит.
— Ну, чисто гипотетически давайте представим, что я скажу, что хочу вернуться, аргументируя тем, что мира в церкви нет и то, что я сделал, ушёл в отставку — было напрасно. Результат будет такой же, как и у петиции. Решение принимает Священный синод, а он скажет: «Владыка, вы добровольно ушли, нам не о чём разговаривать. Мы считаем, что у нас всё в порядке, и есть объективные причины, по которым так случилось». Да ещё скажут, это всё из-за вас, из-за того, что вы вообще существуете. Лучше бы было, если бы вы удалились куда-нибудь на Камчатку. Вот что они мне скажут, и этим кончится. Скажут мне: иди на гору Синай, в пустыню, я соберусь и пойду.
— Думаю, что большинство верующих в данный момент не знают о Ваших настроениях, о том, что происходит на самом деле. Думают, что Вы со всем смирились. Но если они узнают, что Вы хотите вернуться, если люди потребуют Вашего возвращения…
— Повторяю, они (противники. — Прим. ред.) скажут: ошибка не в нас, а во владыке Христофоре, который вас сюда привёл. Мы не отступим. Всё ведь это подготовила определённая группа людей с юга, с севера, с востока у которых свои представления о том, кто должен быть во главе церкви, и, конечно, это не человек моего характера. Я не способен на компромиссы, никогда ни с кем не сотрудничал. Такой я (в кавычках) «глупый христианин». Как говорил апостол Павел, «мы безумны Христа ради». Такой не годится для практической жизни, ну, а потом — там деньги, миллионы, которые получила церковь, и можно теперь, представляете, без какого-либо контроля со стороны государства делать, что хочется. Это великое искушение. Я говорил, что деньги должны расходоваться на гуманитарные цели, на поддержку приходов. Но это, видимо, была самая большая моя «ошибка», что я настаивал на этом и не слышал другие голоса, которые говорили, что у священников недостойная заработная плата, что её нужно в несколько раз поднять. Сейчас, очевидно, так и будут делать.
— Есть такая русская поговорка: каков поп, таков и приход. То, что теперь во главе церкви стоят совсем другие люди, может ведь сказаться на популярности самого православия? Может многих оттолкнуть от церкви…
— Верующий ходит в храм, потому что верит, а не из-за священника. Нигде, кроме как в храме, человек не найдёт столько покоя и мира. Я не отношусь к себе как к спасителю и не считаю себя вождём. Всегда хотел просто служить. Я в храме не смотрел, кто мне симпатичен, кто нет. Просто ходил в него и был счастлив. Я не жажду власти.
В скромной обители книги хранятся на полках в нишах, стены украшены иконами. Фото: Пражский экспресс
— Что Вы больше всего любите?
—Храм.
— Ну, а кроме того? Что Вас радует?
— Это сложный вопрос. Я всему радуюсь. Тому, что могу встать, помолиться, поблагодарить Бога за то, что живу. Но больше всего, наверное, когда счастливы люди вокруг меня.
— Может Вас что-то разозлить?
— Конечно. Когда что-то не получается, бывает досадно, но больше всего меня раздражает ложь. Разозлить — не то слово. Во мне это вызывает жалость. Большую жалость.
— Что бы Вы посоветовали человеку в трудную минуту, когда его все предали и бросили?
— На всё воля божья. Нужно понимать, что Бог всегда с вами, и даже тогда, когда на какое-то время допустит боль. Чтобы вас чему-то научить, сделать сильнее, к чему-то привести. Прекрасно это показано в жизнеописании святого Антония Великого, который много страдал, а после того как долго мучился, спросил господа, почему ты меня оставил страдать? Почему ты мне не помог? А Бог ему ответил: «Мне было так радостно видеть, как ты всё это ради меня терпишь!». Наш пример — Христос, который столько страдал, столько вынес всяческой несправедливости, в конце концов — смерть на кресте. Это для нас всех память. То, что это всё со мною происходило во время Великого поста, — это не просто символ. Это свидетельство того, что те, кто всё это начал, ничего общего не имеют с церковью. Потому что начать такое во время Великого поста, когда мы должны не только поститься, но и прощать… Они заказывают телевидение, бульварные газеты… Это ужасно, что случилось в моём случае. Но Бог это допустил, а значит, в этом есть какая-то высшая правда, которую мы пока не видим, но увидим рано или поздно. Рано или поздно… На меня изначально подали жалобу люди, как потом выяснилось, по каким-то своим личным причинам. Но кто-то из тех, искушаемых Сатаной людей, послал это всем священникам чуть ли не по всему свету, пошёл на телевидение «Нова», заплатил там за то, чтобы они раздули этот скандал. Иначе всё это осталось бы в пределах церкви, и я бы, конечно, никогда не ушёл в отставку, я бы всё объяснил, я бы не оказался в том пламени, когда мне было сказано, что моя личность вредит церкви, что нужно уйти в отставку, то есть всё это было бы между нами, но тот, кто всё это начал, — тот несёт наибольшую вину, и я ему совсем не завидую. Он предал всё, что можно предать в нашей святой православной вере.
— Как ко всему отнёсся патриарх Константинопольский?
— Никто из патриархов в это дело не вмешивается. Кроме грузинского патриарха, самого старого. Он не только мне позвонил и выразил сочувствие, сказал: «Вас любит Бог!», но и послал священника, своего секретаря из Грузии, отца Шалву, с иконкой святого Илии, как символ того, что он по-прежнему со мной. Как символ духовного понимания и уважения. Вообще все митрополиты других церквей отнеслись ко мне с пониманием. Никто в православном мире не воспринял всерьёз все эти обвинения, хотя бы только по той причине, что всё это случилось во время поста. И простые верующие меня поддерживают, я чувствую, что стал многим ещё ближе, потому что каждый человек в своей жизни сталкивается с предательством, вопрос лишь в том, как вы на это реагируете. Я с детства в церкви для того, чтобы ей помогать, чтобы её строить, а не разрушать. Моё призвание созидать, а не разрушать. А то, что сейчас произошло… Понимаете, у православной церкви до этого был очень хороший имидж, а то, что случилось, всё уничтожило. И от этого мне больно.
Беседовал Константин Гербеев
