Казак Михаил Дзюба не только успешный предприниматель, но и активный общественный деятель. Фото из архива Михаила Дзюбы

29 августа 2013 года исполнится 200 лет со дня героической битвы у селения Кульм (Хлумец), в которой российские воины вместе с союзниками одержали сокрушительную победу над армией Наполеона. Немногие россияне вернулись тогда с поля боя. О событиях тех времён сейчас напоминают расположенные вблизи поля памятники. Один из них — на братской могиле российских солдат — помог в своё время вернуть из забытья лидер Всеказачего союза чешских земель и Словакии, предприниматель Михаил Дзюба. В канун памятного события мы встретились с ним для разговора о военно-мемориальной работе. Однако коснулись и других актуальных тем…

— Михаил, нам известно, что Вы, помимо того, что возглавляете казачий союз, ведёте большую архивную и исследовательскую работу…

— Я организую исследовательскую работу в рамках нашей общественной организации. В структуре нашего союза есть и исторический отдел, который занимается не только поиском захоронений и корней наших предков, но и исследовательской работой. Есть у нас проект, который называется «Ничто не забыто, никто не забыт», в рамках которого мы занимаемся паспортизацией и ремонтом захоронений.

— Этим занимается и 1-й секретарь Посольства РФ Анатолий Томников…

— Оно так и не так. Томников, человек, к которому я отношусь с большим уважением, прибыл сюда по назначению Министерства обороны после открытия мемориального отдела. Он провёл огромную работу по паспортизации. Но он занимается военными захоронениями российских воинов. Наш союз, который был основан в 1921 году эмигрантами, прибывшими сюда с острова Лемнос, разыскивает корни и захоронения тех наших соотечественников, которые к Минобороны не относятся. Они не военные, не известные исторические деятели, но, тем не менее, они наши соотечественники, наши предки. С Анатолием Томниковым у нас имеется договорённость, что, если у него появляется могила человека казачьего происхождения, мы берём это под особый контроль.

— Вы занимаетесь только паспортизацией или также и восстановлением захоронений?

— Начинаем с паспортизации, пытаемся восстанавливать захоронения. Как это на практике? Нашлось захоронение, да, оно нам интересно, там захоронен казак, смотрим, можем ли мы отремонтировать, укладываясь в смету до 5 тысяч крон. Тогда мы всё сами, своими руками, своими силами ремонтируем, покупаем материалы, едем, реставрируем. Если мы видим, что реставрация невозможна, мы ставим крест. Мы разработали проект — единый крест для всех кладбищ. Стоимость этого креста — 200 евро. Уже мы поставили два креста. Единый простой крест. Памятный. Как, например, памятный столб на месте пленения Вандама под Хлумцем.

— Расскажите подробнее историю Вашего знакомства с общим захоронением воинов в Пржестанове, в лесу.

— Близ Хлумца все возложения и торжества всегда проходят у основного русского памятника Победы, Виктории. Он недалеко от дороги, ухоженный. Остальные семь памятников находятся в радиусе 10-ти километров. В 90-х годах я в течение семи лет жил в Теплице. Один знакомый чех, военный историк, говорит мне: знаешь, вон в том лесочке якобы находится захоронение ваших солдат. Ну, сказал и сказал. А когда я начал увлекаться историей, более изучил историю края, я туда приехал.

В то время автомагистрали между Теплице и Усти не было и весь транзитный транспорт в Германию проходил по дороге, ведущей мимо мемориалов. Там стояли проститутки вдоль дороги, и своих клиентов они заводили в этот лесочек. Тропинка была щебёночкой отсыпана, и там какие-то лавочки. Некоторые лавочки порубили на дрова, памятник весь заросший, никому не нужный, кругом остатки деятельности этих «жриц любви»: презервативы и пятое-десятое. Я договорился со священником из Крупки отцом Мирославом Вахатой, и он организовал от своего прихода группу прихожан с граблями. Мы всё там расчистили, привели в божеский вид, потом дорогу новой щебёнкой отсыпали. Семь лет назад это было, а пять лет назад пригласили господина Томникова, и мы с отцом Мирославом лично показали ему это место. Захоронение подпадало под его юрисдикцию, он начал заниматься паспортизацией. Меня и других за проведённую работу Минобороны наградило почётным нагрудным знаком. До этого времени, конечно, памятник был в плачевном состоянии. Его поставили на месте погребения 10-ти тысяч российских воинов (указанно на табличке на чешском языке). Само захоронение проводилось спустя несколько лет после сражения. Сейчас меняют там табличку, со слов старосты Крупки пишут, что не 10 тысяч там похоронено, а 7,5. Зачем это сейчас понадобилось высчитывать — непонятно. И надпись хотели сделать только на русском, пока староста не возмутился, не потребовал сделать и на чешском. Интересно, что в книге о соотечественниках, которую непонятно кто выпустил, с миллионами ошибок, где в конце ещё написано, что редакция ответственности за информацию не несёт, сказано, что всю эту работу провела организация «Ковчег-Арха». В общем, это не принципиально, однако до сих пор вокруг захоронения постоянно появляются различного рода инициаторы с различными гиперидеями.

— Случалось вам совершить открытие при ваших изысканиях?

— Да. В этом году, 5 мая, на Пасху мы проводили «Русский день» на пражском ипподроме в Велке-Хухле. При подготовке изучали историю ипподрома. Выяснилось, что в 1921 году соучредителем этого ипподрома был некий штаб-ротмистр Марков. Тогда мы стали глубже копать и выяснили (что для меня было шоком), что штаб-ротмистр Марков, донской казак, был знаменосцем и начальником охраны первого президента Чехословакии Масарика. Когда Масарик был уже в возрасте и не мог лихо вскакивать на своего коня, который, кстати, был похоронен впоследствии за государственные деньги с великими почестями, но это уже отдельная история. Так вот, Марков научил коня ложиться на бок, президент на него садился, и он вставал уже вместе с ним. Но кроме этого Марков учил верховой езде Карела Шварценберга в Вене в 1946 году. Казак Марков числится похороненным на Ольшанах, но не установлены квадрат и место, где он захоронен. Сейчас мы ищем, где же он именно похоронен.

— А не может так быть, что просто его могила уже снесена и там лежит кто-то другой, как это на Ольшанах случается? Вот, к примеру, я Вам принёс распечатку недавней нашей находки: ни с того ни с сего покосившаяся могила казака генерал-майора Попова. У нас сложилось ощущение, что это очередная могила, которую готовят таким образом для ликвидации. Вопрос: пусть казак Попов и умер не в строю, но ведь он был офицером, военным, не должна ли его могила также подпадать под ведение Министерства обороны?

— Я на этот счёт всегда веду споры с Анатолием Томниковым. Считается, что он не подпадает под Минобороны, потому что умер не в бою, а умер уже гражданским человеком. Вот почему мы и занялись нашим проектом. Я встречался по этому вопросу с атаманом Кубанского казачьего войска, с атаманом Донского казачьего войска. Мы ведём речь об этом, просим помощи, стараемся организовать архивную работу.

— Хотел Вас спросить, как человека, у которого довольно хорошие близкие отношения с Посольством РФ…

— Ну как они хорошие? Нормальные отношения. У меня были определённые надежды на помощь и определённую поддержку от посольства, думал, что всё, что мы делаем, обязательно должно заинтересовать его сотрудников, что мы занимаемся тем, что до нас никто не делал. Однако сейчас я понял, что я неправильно их воспринял, потому что это политический орган, который, в общем-то, занимается статистикой и другой рутинной работой. У меня была надежда, что поддержка наших проектов будет не только хотя бы иногда материальной, но и душевной, с пониманием, но потом я понял, что они просто устали от подобных, как мы, соотечественников, и многие сотрудники равнодушны к происходящему вне стен своей прекрасной рабочей виллы. Возможно, перераспределение обязанностей работы с соотечественниками на Россотрудничество внесёт какие-нибудь перемены, однако увидим.

— Как-то в разговоре Вы обмолвились, что у Вас было совершенно иное предложение по реставрации мемориального кладбища на Ольшанах. За совершенно другие деньги.

— Да, и в том, что оно не прошло, мы сами виноваты. Когда только ещё начинали делать реконструкцию воинских захоронений на Ольшанах, на реконструкцию объекта поэтапно заключали договор с одной строительной фирмой. В то время на каждый памятник выделялось 300 долларов. Тогда курс доллара был намного выше, чем сейчас. Изучив возможности мраморной продукции Чехии, мы выяснили, что цена может быть на 10-15 % дешевле, что мы и предложил посольству.

— А она нужна разве кому-то, эта экономия? Если тратятся государственные деньги…

— В любом случае, выделяется определённая сумма, а на сэкономленные деньги можно было бы дополнительно ещё что-то освоить. Но, кроме того, если бы приняли наше предложение, мы могли бы заработать деньги, и эти деньги, что мы заработали, пошли бы на нашу организацию. В это время в торгпредстве работал Владимир Власов, один из членов нашей казачьей организации. Он говорит: давай всё это проталкивать, пишите письма. Но в посольстве, как нам пояснили, работал инженер, отвечающий за ремонт и строительство всех объектов Росзагрансобственности, фамилию его уже не помню, который всё это зарубил. Власов и другие казаки настаивали, чтобы я написал письмо на имя посла, но я как-то сам заднюю дал, о чём жалею до сих пор. Если бы я в то время настоял, то я уверен, что все Ольшаны делала бы наша организация.

— Тогда и спрос за брак был бы с вас…

— Ну, ошибки — не ошибки, я к этому отношусь просто. Есть заказчик, есть подрядчик. Подрядчик выполняет техническое задание. То, что всё пустили на самотёк, не проконтролировали этот процесс, тут надо искать даже не Томникова вину. У него кроме этого ещё очень много другой работы… Он чиновник, профессиональный специалист, но и он не проконтролировал всё должным образом. Но ведь там кроме ошибок есть и другие вопросы. А куда делись оригинальные памятники? Они что, не подлежали восстановлению? И якобы были перемолоты в щебень. А почему их не сложили в одном месте и не предложили общественным организациям, занимающимся мемориальной работой. Думаю, что никто бы не отказался, ведь стел было более 300 штук.

— Всё же странно, что чиновники совсем не заботятся об экономии бюджетных средств…

— Понимаете. Россия — очень богатое государство, и, видимо, не на всё хватает контроля, а на такую якобы небольшую экономию некому обращать внимание. Недаром о прозрачности финансирования соотечественников и их программ идут постоянные дискуссии. Однако от таких вопросов ответственные лица от ответов уходят.

— Да. И это ещё посольство не имеет никакого отношения к «русскому сектору» кладбища на Ольшанах…

— Есть негласное правило, которое нигде не прописано, но оно действует. Все захоронения в «русском секторе» проводятся с согласия настоятеля Успенского храма на Ольшанах. Если бы «русскому сектору» на Ольшанах дали статус исторического мемориала, тогда можно было бы сделать паспортизацию, какие именно могилы входят, это уже подпадало бы как историческое наследие под ведение Министерства культуры, и тогда оно бы несло расходы по содержанию могил.

— Помните, посол России Киселёв, после конференции в посольстве по поводу 9 мая проявлял интерес к этому сектору, хотел как-то позаботиться о могилах?

— Надо понимать, что этот вопрос необходимо решать на межправительственном уровне. Необходимо создавать комиссию. Проблемы, много работы. Возможно, это вопрос времени, и не под силу сегодняшнему дипкорпусу в Чехии. Тем более, вокруг Ольшан в последнее время столько скандалов, не только по реконструкции памятников посольством РФ, но и по якобы торговле местами под захоронения, о чём вы говорили выше. Хотя проявление интереса посла России господина Киселёва к этой тематике обнадёживает.

— И скандалов тоже не надо…

— Не надо. Вы о вашей истории с ошибками на мемориале? Я вообще удивился беззащитности посла РФ и какой-то беззубости сотрудников посольства в этой ситуации. Всё можно было решить просто: созвать тематическую пресс-конференцию, на которой бы всё это и закончилось. Но заказчик с подрядчиком реконструкции на Ольшанах почему-то отказались её проводить. Я даже Анатолия Томникова спрашивал, почему вы это не делаете? Он говорит, что в этом нет необходимости, руководству виднее.

— Можете поделиться своими ближайшими планами в области историко-мемориальной работы?

— Все свои планы и отчёты о проделанной работе мы публикуем на нашем сайте www.kazaki.cz. Мы очень переживаем за судьбу Ольшан. Мы хотим взять «русский сектор» под защиту Всеказачьего союза. На практике это будет означать, что мы не только будем на праздники приходить и стоять службы в храме, но начнём анализировать ситуацию. Я хочу встретиться с настоятелем храма, представителями Православной Церкви Чешских земель и Словакии, других заинтересованных общественных организаций, историками и ветеранами, переговорить с ними, получить всю информацию, которую имеет архив Ольшан, и мы потихоньку начнём переписывать «русский сектор»: что там и кто там. То есть займёмся паспортизацией. Потому что тот список, который выставлен на сайте «Русской традиции», — не вполне достоверный, неоднократно за последнее время проходили изменения. Собираюсь взять план «русского сектора», на нём обозначим, какие могилы уже свободные, изучим, кто в них находится. Будем следить за тем, чтобы могилы не исчезали, писать письма, бороться за их сохранение.

Прошу соотечественников и всех неравнодушных к освещаемой проблеме не политизировать ситуацию, прекратить различного рода кривотолки и заниматься посильной работой по своей возможности, как это делают многие, в память о наших предках.

Беседовал Константин Гербеев

У памятника 10 тыс. павшим под Кульмом российским воинам. Фото из архива Михаила Дзюбы