Печать
Категория: Личный опыт
Просмотров: 10481

От редакции. Друзья! Перед вами – первый выпуск нашей новой рубрики «Доколе?». Её автором может стать любой из вас. Все мы знаем, что каждого что-то откровенно «достало» в нашей жизни в Чехии. А пожаловаться-то и некому. Вот об этом и будет наша рубрика. Пишите нам по адресу Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. с пометкой «Доколе?», жалуйтесь, негодуйте, делитесь наболевшим. Ну а пока – рассказ нашей первой героини, которую и били, и оскорбляли, и грабили, но она всё равно любит Чехию и не хочет её покидать.

Анна Маевская

Я РАСПЛАТИЛАСЬ ЗА 1968 ГОД!

Когда я приехала в Чехию, мне сказали: «Будь осторожна, чехи не любят русских». Я спросила, почему – мне сказали: «1968-й».

Это было смешно! Где 68-й, а где я?! Мне было 24. Я красива, молода, я умею правильно пить абсент. За что меня не любить?

В Прагу невозможно не влюбиться, хотя бы за жизнь, которой она живёт в надподъездных пространствах – там горгульи и барельефы, голые нимфийские груди и мощные ляжки атлантов, окисленные кариатиды и патиновые змеи. Пока я так ходила, задрав голову, любуясь на жизнь наверху, я чувствовала себя божьей птичкой – так и жила.

Только очень скоро, когда я возвращалась с вечеринки в такси и заговорила по телефону по-русски, таксист остановил машину, вырвал у меня из рук телефон и сказал, что я должна ему заплатить две тысячи крон. Мол, запачкала машину. А я не запачкала. И платить отказалась. Тогда таксист выхватил у меня сумочку, высыпал её содержимое на капот, нашёл там мой паспорт, забрал паспорт и телефон и уехал. Взял и деньги, но денег у меня было только-только заплатить за поездку – 200 крон.

Через суд он вернул мне паспорт, но сказал, что телефон не брал, и вообще, я ему всё ещё должна две тысячи крон, потому что запачкала сиденье. Никто ничего не доказал, потому что свидетели свидетельствовать отказались, а моё слово против слова таксиста проиграло.

Однажды меня избила соседка. Догнала на лестнице, повалила и начала бить ногами, крича что-то про русских свиней. Дверь в её квартиру была открыта, и это видели двое её маленьких детей – они, голые, стояли в проёме. Вы не верите? Полиция, которую я вызвала, тоже не поверила. Ну... просто не могла разобраться, кому помогать и кого охранять в этом случае. Живот у меня был в крови – в пупок аккуратно упал сгусток крови из носа. Полиция предположила, что я зацепилась за крюк пирсингом в пупке. Соседка сказала, что я сумасшедшая и пыталась её избить при детях. Другие соседи, которые слышали шум на лестничной площадке и крики про русских свиней, «ничего не слышали». Второй мой суд закончился так же, как первый.

Однажды я зашла в магазин с кричащим ребёнком на руках – мне надо было купить ему воды, он очень хотел пить. Я прошла к кассе с бутылкой воды и попросила стоящую впереди женщину с полной тележкой пропустить меня – я без сдачи, а ребёнок кричит. Она сказала мне: «Знаю я вашу расу! Там вас пропустить, потом тут!».

И я начала кое-что понимать. Прошло время, я посчитала, что лично я сполна расплатилась за 68-й год, ну ладно, интеграция – вещь болезненная. У меня появились чешские друзья, Прагу я любить не перестала, я работала в чешской конторе, уже ассоциировала пражские улочки с какими-то мелкими историческими событиями моей биографии, уже много раз объясняла самой себе, почему я не хочу возвращаться. А вот с чехами было сложнее. Особенно с чешскими мужчинами, потому что я не могла встречаться с человеком, который к каждому слову добавляет уменьшительно-ласкательный суффикс и сюсюкает. Это всё равно, что лечь в постель с мужчиной, который говорит «бибика» вместо «машина». Когда мне исполнилось 29, я влюбилась. В чеха. Он был чех до мозга костей. Волосатый, высокий, длинноногий. Вы легко его можете себе представить – платок вокруг горла, обожает свою собаку, пьёт пиво, которое, конечно же, ласково называет «пивко», строит камин и любит ходить в юбке из занавески. Ладони у него большие и тёплые, а живот пахнет дрожжами. Я влюбилась как кошка. А он говорил: «Мало того, что вы нам тут сорок лет устраивали ад, так ещё теперь ты въехала в моё сердце на танке». Я смеялась и отвечала, что я готова ему в качестве компенсации еще сорок лет устраивать рай.

Я люблю его, у меня нет никаких советских коммунальных привычек, я плачу налоги, у меня тонкий носик и я знаю этимологию выражения kosilaty zert, так отчего же нам не жить? Уменьшительно-ласкательные суффиксы перестали мне мешать, я хотела только одного – оставить Прагу, переехать к нему за город и всю оставшуюся жизнь варить ему обеды. Это тоже русское – поцеловать образок и отправиться за любимым в Сибирь. Да не в Сибирь даже, а всего лишь в деревню за Прагой. Он меня бросил – по ряду причин, и не последним было то, что я – русская, а он – чех, и это намного больнее, чем все описанные выше случаи.

И теперь я точно знаю, теперь-то уж точно знаю, что лично я расплатилась и за 1968-й, и за 2011-й, у меня больше ничего не осталось за душой – с меня больше нечего взять. Теперь мы с вами квиты? Теперь вы мне простите мой русский акцент?!